Другой Ленин

Ленин в спорах также никогда не выбирал выражений. «Jedes Wort — ein Nachttopf und kein leerer» («каждое слово — ночной горшок, и притом не пустой») — этими словами Энгельса он высмеивал неистовую брань своих противников. Однако Владимир Ильич никогда не оставался в долгу и на брань умел отвечать, как он выражался, «архиругательно». «Когда Владимир Ильич кого-нибудь громит, — замечал К. Радек, — то он находит в нем все болезни, которые числятся в известной старой медицинской книге, находящейся у него в большом почете». Ленин действительно очень любил открывать у своих противников различные «болезни» — от эпилепсии до какой-нибудь чесотки. Одна его статья так и называется «О чесотке» и посвящена «мерзкой чесотке фразы». «Уф! — писал он. — И скверная же болезнь чесотка. И тяжкое же ремесло человека, которому приходится парить в баньке чесоточных…»

Вот самая добродушная ленинская ругань: о, мудрецы! Бывают же такие комики! Чудаки! Шутники! Наивные люди! О, комедианты! Вы — просто слезоточивые дурачки, слюнтяи. Кисейные барышни да жеманные юноши, которые «читали в книжке» и вычитали одни жеманности. Кисляи поганые, мямли, нытики, слякоть, ученые дураки и старые бабы. Святенькие, но безрукие болваны. Милейшие поросята, болтуны, оболтусы, шуты гороховые, совсем безголовые люди, пустомели, хвастуны, слепцы, тупицы первого ранга, круглые дураки, не люди, а жалкие тряпки. Пустозвонный болтун, болван, путаник первого ранга, пустолайка, поросеночек, милейший добряк, миляга, сладенький дурачок, дура петая, махровая. О, теленок! Дитя! Поистине образец растерянного, слезоточивого и импотентного филистера! О, какое убожество! О, лицемеры! Эти глупые, истерические существа, я так зол, так зол!..

Ругань покрепче: сами по себе вы — гробы повапленные. Душонка у вас насквозь хамская… Какая презренная холопская фигура! Негодяй! Сукин сын, подлец, архижулик, архимерзавец, паскудная гнида, грязная сволочь. Мазурики, подонки, каналии, лакейские души, прохвосты, хамы, архипройдохи. Сволочь и дурни! Дурачье и сволочь! Мерзавцы!.. Негодяи, которые плюют и блюют на нас.

Самый высокий градус брани: дать в морду… наплевать в харю… вдрызг уничтожить, смешать с грязью… втоптать в помойную яму… выпороть жестоко и публично… пороть всурьез… бить и драть… бить в три кнута… слизняки, шваль, гадины, вонючки, говно, говняки… нелюди, а слизь и мерзость. Мы его высечем так, что до новых веников не забудет. Вас надо четыре раза расстрелять.

Столь же часто Ленин сравнивал своих противников с животными. Это дикие и бешеные собаки, сторожевые псы, тигры, ослы, шакалы, свиньи, акулы, пауки, клопы, блохи, пиявки, могильные черви, вонючие насекомые, гиены, стервятники, а также «мастодонты и ихтиозавры, ибо «зубры» для них слишком почетное название». Среди такого зоопарка даже «страус», «комнатная собачка» или «нахохлившийся индюк» выглядят почти как похвалы.

В поисках выразительных красок Ленин прибегал и к сочным выражениям, взятым из половой области: языкоблудствовать вовсю, пачкать языкоблудством, языком распутничать, кастрировать, публичный дом, общедоступная сводница, «выкидыш, недоносок, ублюдок», труположство и т. д. Особое внимание уделено проституткам: здесь и просто «проститутки», и «проститутки либерализма», и «публичные мужчины»… Но знаменитого выражения «политическая проститутка», которое приписывается Ленину, в его сочинениях нет.

Нередко ленинская ругань обращается и на «своих»: арестовать паршивых чекистов… сажать коммунистическую сволочь… подвести под расстрел чекистскую сволочь. Мы будем достойны лишь того, чтобы нам все плевали в рожу. Нас всех… надо вешать на вонючих веревках.

Однажды Ленин прочитал целую лекцию о ругани товарищу, который упрекнул его за резкие слова.

«До сих пор я думал, что имею дело с взрослым человеком, а теперь смотрю на вас и не знаю: не дитя ли вы или по ряду соображений, ради моральности, хотите казаться дитятей. Вас, видите ли, тошнит, что в партии не господствует тон, принятый в институте благородных девиц. Это старые песни тех, кто из борцов-революционеров желает сделать мокрых куриц. Боже упаси, не заденьте каким-нибудь словом Ивана Ивановича. Храни вас Бог — не вздумайте обидеть Петра Петровича. Спорьте друг с другом только с реверансами. Если бы социал-демократия… применяла бы беззубые, никого не задевающие слова, она была бы похожа на меланхолических пасторов, произносящих по воскресеньям никому не нужные проповеди».