Другой мир

Мир Эртона оказался довольно разнообразен на внешние различия людей. Будь мы на Земле, я бы сказала, что здесь собраны представители всех рас, идеально выучившие один язык. Это было так необычно! Их одежда так же не отображала единого стиля: шляпы и шапки, тюрбаны и платки на головах; куртки, пальто, средневековые плащи и накидки; остроносые, с квадратными и закругленными носами ботинки, сапоги или полусапожки – на любой вкус и цвет. Женщины носили любой фасон брюк и любую длину юбок. Даже некоторые мужчины носили туники на восточный манер. Корсеты поверх рубах у воинственного вида женщин, кимоно с деревянной обувью у обольстительных девушек, и прочее, прочее, прочее… Из чего я сделала вывод, что одеваться я смогу как угодно и не вызову подозрений о своем иномирном происхождении. Жаль только, что до конца учебы мне это не светит. Даже сейчас, я изображала бледную моль. В длинном сером пальто, одетом на бежевое шерстяное вязаное платье ниже колен. На голове серая вязаная шапка, такой же шарф с перчатками и черные сапоги без каблука. Теперь это были основные цвета моего гардероба: серый, бежевый и черный. Глория сетовала на изуверские, с ее точки зрения, требования Дока к моей одежде. А покупала и привозила ее мне именно она, так как до этого меня и не выпускали в город. Но я неизменно подтверждала необходимость таких мер. Ибо жизнь все-таки дорога, а роль нужно довести до логического завершения. И она была вынуждена соглашаться. Вещи все были качественные, но смотрелись просто и не дорого. Что и требовалось.

Так что по магазинам я ходила в основном с исследовательским интересом, запоминала и изучала наиболее понравившиеся мне лавки. Так сказать, делала зарубку на будущее. Ну и закупалась нужными мелочами. Хоть у Тэры Рэйлис был отменный вкус, но все же приятнее самой выбирать себе белье и средства гигиены. Ну а уж мыла, крема, шампуни и гели для душа я всегда любила выбирать сама.

Незаметно прошел первый день каникул, из положенной недели. Через два дня наступит новый год. А завтрашней ночью будет официальная часть праздника, так сказать, повсеместные корпоративы государственного масштаба. По этому случаю было куплено пусть и черное, но с блестящим узором приталенное платье в пол, закрывающее руки, плечи и спину, и неглубоким декольте. К нему черные же туфли лодочки на пятисантиметровом каблуке и серебренный клатч. Правитель пригласил Дока на празднование в узком кругу приближенных персон. Ну и меня, как его подопечную. Как я узнала, такое не редко случалось, что детей, оставшихся без родителей, брали к себе на попечение те, у кого не было детей, либо они уже выросли. Желающих принять в семью сироту оказывалось не мало. Психических отклонений тут ни у кого не было, поэтому не боялись таких практик, ну а специальный правоохранительный орган каждые шесть месяцев проверял состояния детей и условия их проживания. Все были довольны и никаких детдомов.

Вообще моя «история» постепенно обрастала подробностями. Выходило, что я поздняя крестьянская дочь с северной части государства. К слову, мы с Петром Владимировичем примерно сопоставили карту Эртона с Земной, и выходило, что Зорог, столица этого мира, находиться там же где Париж в земной Франции. Родители мои якобы умерли от старости один за другим, не рассчитав, что с их первым уровнем силы долго они не проживут и оставят ребенка без родных. Так как медицина была на высоте, а к беременным в этом мире относились с особой бережливостью, даже в столь позднем возрасте, каждая женщина любого социального статуса имела возможность выносить и родить здорового ребенка, без каких-либо негативных последствий для своего здоровья. Как пример исключения из правил, сама я родилась с третьим уровнем силы. Что давало мне больше перспектив в будущем и возможность удочерения более именитыми взрослыми. Кстати, возраст совершеннолетия здесь двадцать один год, так что мне по конституции Эртона действительно положен опекун. Ну а оказавшийся, по рабочим вопросам, в тех краях Док, случайно узнал мою историю. Пожалел и решил, наконец, обзавестись хоть такой семьей. А те, кто был с ним более тесно знаком, знали, что жил он долгие годы один, всего себя посвящал работе, но был очень общительным и добрым человеком. И не удивились бы, что тому одиночество надоело. Так что стала я официально его воспитанницей, о чем и свидетельствовали мои новые документы, выданные Правителем. Теперь я стала Таша Ван Орэл-Стержнева. Если учесть, что полное имя, упоминалось только в официальных документах, и было не принято его употреблять в знакомствах, то вполне сносно. Знать о нашем внезапном родстве, будут только те, кому доверят эти документы, ну и «приближенные» Правителя. Следовательно, в Академии этой информацией будут обладать только декан факультета и ректор.