Другой мир. Пленница Аида

– Повелитель причиняет вам боль? – она так удивляется, словно я говорю не об Аиде – самом страшном демоне кошмарного, но, увы, реального измерения, а о пушистом кролике.

– Ваш повелитель чудовище. И моя гибель от его руки – лишь вопрос времени.

Атала садится рядом и привлекает меня к себе. Крепко сжимает в своих холодных, но очень уютных объятиях.

– Я знаю, как вам помочь. Нужно наложить заклятие, и вам будет легче, – шепчет тихо на ухо. – Но если повелитель узнает…

– Сделай это!

***

На площади снова шум – то ли кого-то казнят, то ли стегают плетью. В любом случае для местного народа праздник.

– Я не понимаю, зачем ты привела меня сюда? – мне не нравятся эти люди, их варварские обычаи, и я не хочу быть здесь. Снова наблюдать, как погибает очередной провинившийся слуга? Увольте.

– Наш господин повелел познакомить вас с нашим миром. И это будет правильно, моя царица. Вы должны знать наши обычаи, должны привыкнуть к жизни здесь, – Атала грубо расталкивает толпу, и жители, увидев нас, тут же расступаются и склоняют головы.

– Что это с ними? – спрашиваю негромко, наблюдая, как одна из женщин падает передо мной на колени и начинает причитать.

– Они приветствуют вас. А эта женщина желает вам здоровья и процветания. Вы для них избранная. Больше, чем царица. Пойдёмте, я хочу показать вам свадьбу.

Мы проходим ближе к центру площади, замечаю Имари и Элиа. Обе величественно восседают в креслах, ждут начала праздника с кислыми лицами. Хотя, вполне возможно, что это моё появление испортило им настроение. Мне как-то наплевать. Я и сама не горю желанием находиться с ними в одном мире. Но меня никто не спрашивал.

Мориа нет. Видимо, зализывает раны. Но я по этому поводу не радуюсь. Знаю, что она обязательно отомстит.

– Пойдёмте, госпожа. Ваше кресло принесли.

Жёны Аида провожают меня кровожадными взглядами, и я радуюсь, что они не умеют убивать силой мысли. Но свой страх этим гиенам не показываю. Достаточно и их хозяина, испытывающего от моего ужаса оргазм. Слуги ведьм не удостаивают даже своим вниманием. Видимо, им запрещено меня приветствовать. По этому поводу я тоже не стану расстраиваться.

А тем временем начинается представление… В принципе, я могла бы догадаться, что ванильно-романтичной свадьбы наблюдать не придётся.

Откуда-то доносится крик, и в центр площади вытаскивают девушку в изорванном платье. Её волочит какой-то неопрятный, мерзкий мужик, и к горлу от одного его вида подступает тошнота. Девушка сопротивляется, визжит, но её крики никого не волнуют. Что-то намечается.

Я поворачиваюсь к Атале, а та склоняется к моему уху.

– Это отец жениха. Он купил девушку у её родителей и теперь передаст своему сыну, как подарок.

Появляется и сынок мерзкого папаши. Отпрыск, кстати говоря, тоже не блещет красотой. Он мерзко ухмыляется и хватает девушку за шею. Присасывается к ней отвратительным поцелуем, и толпа восторжённо гудит. Девушка отталкивает горе-женишка, а тот бьёт её по лицу. Бедняжка падает на землю, зарывается в неё пальцами. Она сейчас готова лечь в эту самую землю, лишь бы проклятый урод не касался. Я как никто здесь понимаю её.

Резко поднимаюсь, чем привлекаю к себе внимание слуг. Становится нехорошо от криков несчастной невесты и погано от чувства ненависти к этим гадким существам.

– Госпожа, прошу вас… – начинает Атала, но я обрываю её жестом руки.

– В моём понимании свадьба – это когда соединяются два любящих сердца. А это принуждение. Это за пределами всякого понимания. По-твоему, это нормально? Вот так унижать девушку при всех, да ещё и избивать её?

Атала тушуется под моим взглядом, опускает глаза вниз.

– Простите, я должна была догадаться, что вам не понравится. В моём мире наги тоже воссоединяются лишь по любви и взаимному согласию. Но местные обычаи немного другие… И вам нужно смириться с этим. Вы не можете ничего изменить.

Я смотрю на застывшую в ожидании ещё больших страданий девушки толпу, шагаю вперёд. Нагиня хватает меня за запястье, видимо, сообразив, что я задумала.

– Отпусти меня, – выдёргиваю руку и решительно иду к уродцу, что уже схватил девушку за волосы и пытается оторвать от земли. Та отчаянно сопротивляется, но силы не равны, и ей приходится встать.

– Теперь ты моя! – громко объявляет женишок и ухмыляется жёлтыми зубами. Видимо, это и есть клятва вечной любви.

– Отпусти её! – приказываю ледяным тоном и пугаюсь своей смелости. Меня могут забить здесь камнями, но смотреть, как издеваются над несчастным ребёнком, нет никаких сил.

Женишок удивлённо отшатывается, а в толпе проносится недовольный рокот. Но на меня никто не нападает – уже хорошо. Значит, я всё-таки не пустое место. По крайней мере, для таких же рабов. Они убедились, что бывает за покушение на избранную, и рисковать своими головами не станут.

– Я сказала, отпусти её! – повторяю уже твёрже, и желтозубый отпускает бедняжку. Та бросается ко мне, падает на землю и обнимает за ноги.

– Спасите, госпожа! Умоляю вас, защитите! Не хочу за него замуж! Противен он мне!

К горлу подкатывает ком, я беру её за плечи, помогаю встать.

– Ты не пойдёшь за него.