Другой остров Джона Булля

Хаффиган садится возле письменного стола, спиной к этажерке. Бродбент садится напротив. Ходсон входит с пустыми руками, достает из шкафчика два стакана, сифон и графинчик, ставит их на письменный стол против Бродбента, уничтожающим взглядом окидывает Хаффигана, который не смеет взглянуть ему в лицо, и удаляется.

Бродбент. Виски с содовой, мистер Хаффиган?

Тим (присмиревший). Это наша национальная слабость, мистер Бродбент. (Благочестиво.) Не то чтобы я сам этим грешил. Я-то видел, сколько от этого бывает горя.

Бродбент (наливая виски). Скажите, когда довольно.

Тим. Не слишком крепко, сэр.

Бродбент останавливается и вопросительно смотрит на него.

Ну, скажем, половина на половину.

Бродбент, несколько изумленный этой просьбой, подливает еще виски и снова останавливается.

Еще капельку. Внизу-то ведь стакан поуже. Спасибо.

Бродбент (смеясь). Да, вы, ирландцы, умеете пить, ничего не скажешь. (Наливает немного виски в свой стакан.) А вот как мы, жалкие англичане, представляем себе виски с содовой.

Тим. И правильно делаете. Пьянство — это проклятие моей несчастной родины. Мне-то приходится пить помаленьку, потому у меня сердце слабое и желудок плохо варит, но по убеждениям я абсолютный трезвенник.

Бродбент (внезапно становясь торжественным и патетичным). Я также, разумеется. Я трезвенник до мозга костей. Вы не представляете себе, мистер Хаффиган, какие бедствия порождает в нашей стране зловредный союз трактирщиков, епископов, консерваторов и газеты «Таймс». Мы во что бы то ни стало должны закрыть питейные заведения. (Пьет.)

Тим. Очень даже представляю. Страшное дело, что такое. (Пьет.) Я вижу, что вы добрый либерал, сэр, точь-в-точь как я.

Бродбент. Я поклонник свободы, мистер Хаффиган, как всякий истинный англичанин. Меня зовут Бродбент. Если бы меня звали Брейтстайн и у меня был нос крючком и особняк на Парк-лейн, я бы носил платок национальных цветов, дул в грошовую оловянную трубу и облагал налогом хлеб и мясо, которыми питается английский народ, в пользу Лиги флота, и призывал бы к уничтожению последних остатков национальной свободы, и…

Тим. Ни слова больше. Вашу руку.

Бродбент. Но я хотел объяснить…

Тим. Да я все наперед знаю, что вы скажете, сэр, каждое ваше словечко. Так, стало быть, думаете в Ирландию съездить?

Бродбент. Куда же мне еще ехать? Я англичанин и либерал; и теперь, когда Южная Африка порабощена и повержена в прах[5], какой стране мне подарить свое сочувствие, если не Ирландии? Заметьте, я не говорю, что у англичанина нет других обязанностей. У него есть обязанности по отношению к Финляндии и обязанности по отношению к Македонии[6]. Но какой же здравомыслящий человек станет отрицать, что первая обязанность англичанина — это его обязанность по отношению к Ирландии? У нас, к стыду нашему, есть политические деятели еще более беспринципные, чем Бобриков[7], еще более кровожадные, чем Абдул Проклятый[8], — и под их пятой корчится сейчас Ирландия.

Тим. Ну, с беднягой-то Бобриковым уже разделались.

Бродбент. Не подумайте, что я оправдываю убийство, боже меня сохрани! Я понимаю, конечно, что несчастный молодой патриот, отомстивший русскому тирану за обиды Финляндии, был со своей точки зрения совершенно прав. Но все же цивилизованный человек не может относиться к убийству иначе, как с омерзением. Даже в защиту Свободной Торговли я не поднял бы руку на своего политического противника, хотя бы он сто раз это заслужил!

Тим. Ну, вы-то, конечно, не подняли бы — честь вам и хвала за это! Да-а. Так вы, стало быть, из сочувствия в Ирландию едете?

Бродбент. Я еду, чтобы наладить эксплуатацию поместья, приобретенного земельным синдикатом, в котором я тоже состою акционером. Я убежден, что для того, чтобы сделать это поместье доходным, нужно только правильно его эксплуатировать, именно так, как это делается в Англии. Вы знаете, в чем состоит английский план, мистер Хаффиган?

Тим. Знаю, как не знать. Выжать все, что можно, из Ирландии и истратить это в Англии.

Бродбент (не совсем довольный этим объяснением). Мой план, сэр, — это выжать немного денег из Англии и истратить их в Ирландии.

Тим. Дай вам бог здоровья, сэр! Силы вам да мочи! И чтоб тень ваша не становилась короче. Золотое у вас сердце, сэр. А чем я вам могу служить? Я весь ваш, до последней капли крови.