Другой Париж: изнанка города

– Они растут в катакомбах, под землей. Удивительно вкусные, замечательные шампиньоны, такие же сочные, как земляника на кладбищах. Сам пробовал – не дам соврать! А еще в катакомбах когда-то варили пиво. Во время знаменитой Парижской выставки 1878 года в подземелье даже открыли кафе, прямо под Эйфелевой башней.

– А что там? – В неверном свете фонарика я все-таки обратил внимание на тщательно замурованный вход в стене.

– В тех каменоломнях находится секретный бункер! – торжественно сообщил Мориа. – Говорят, он существует до сих пор. Когда-то там располагался штаб военных действий. Вообще каменоломни были страшно милитаризованы. Тут неподалеку располагался еще и штаб Сопротивления. А уж сколько бункеров и полуобвалившихся бомбоубежищ на случай ядерной войны – и не сосчитать!

Мы оказались на своеобразном подземном перекрестке. Ни секунды не сомневаясь, Мориа свернул вправо.

– А почему не туда? – Я показал рукой в противоположную сторону.

– Нам нечего там делать! – сказал старик. – Там соби раются адепты одной из сект. Говорят, проходят сексуальные оргии и кровавые жертвоприношения. Разве нам сейчас это нужно?

– Нет, конечно. А что это за вензели на стенах? – спросил я, увидев непонятные иероглифы на стенах в свете фонарика.

– Это для тех, кто понимает, – нехотя сообщил старик. – Парижские бродяги издавна пользуются особым языком. На стенах не только катакомб, но если приглядишься, многих домов в Париже нанесены знаки и символы. Так еще средневековые странники обозначали места опасные и, наоборот, благоприятные, предупреждали друг друга. Символ иногда может донести гораздо больше информации, чем слово, но немногие могут его правильно расшифровать.

В голове начал выстраиваться потрясающий сюжет материала. Клошарский Париж обрастал легендами и призраками. Я размечтался о лэптопе и почте, чтобы поделиться с друзьями тем, что узнал за последние недели.

Но вдруг впереди послышался странный шум. Как будто кто-то шел нам навстречу. Наш гид замер, прильнув к стене и мгновенно выключив фонарик.

– Прячемся! – одними губами сказал он и знаком показал на нишу в стене. Мы с Моникой быстро проскользнули в укрытие. Мориа бесшумно последовал за нами, прикрыв собой вход.

Шаги приближались. До нас доносились обрывки разговоров. Люди были уже совсем близко. Я слышал, как отчаянно громко колотится сердце у Моники.

Несколько минут тянулись как часы. Мимо нас прошли, негромко переговариваясь между собой, несколько человек с фонариками. Я понял, что они говорили о каких-то трактатах.

Когда все стихло, Мориа сделал знак рукой:

– Выходим!

– Кто это был? – обеспокоился я.

– Подземелья довольно плотно заселены, как и города. В них есть свои обитатели. Скорее всего, это были катафилы.

– Катафилы? – переспросила Моника. – Как это понять?

– Любители подземелий! Они живут под землей, исследуют каждый миллиметр пространства. Кто-то надеется найти клад, кому-то в подземных лабиринтах легче, чем на городских магистралях. Они составляют и уточняют карты, что-то разведывают, некоторые ищут клады. Бывают разные персонажи. Лучше не встречаться с ними, чтобы не попадать в переплет.

– В Москве тоже такие люди есть, – заметил я. – Правда, называются они по-другому. Диггерами. Московские подземелья изучены, наверно, гораздо хуже парижских. Там до сих пор ищут библиотеку царя Ивана Грозного.

– Пока есть подземелья, всегда будут те, кто их изучает и что-то ищет, – заметил Мориа.

– А о каких трактатах говорили катафилы?

– У них много ритуалов, как у каждого объединения по интересам. Например, они считают, что обязательно должны делиться опытом с другими, писать философские тексты, рисовать планы того, что увидели…

– А кто еще спускается в каменоломни? – сделала страшные глаза Моника. – Тут ведь немного случайных людей?

– Отчего же, и случайные люди встречаются. Но редко. Правда, они, за исключением самых отвязных, в глубину не лезут. Это туристы. Они любопытные, хотят сами все увидеть, своими гла зами, сфотографировать, чтобы хвастаться потом перед девушками и друзьями. Но без проводника сюда спускаться крайне опасно – легко можно заплутать… Осторожно! Впереди обвал!

Проход вперед оказался заваленным, что вынудило вернуться на несколько сотен метров назад и уйти на другую «улицу». Мориа сокрушенно качал головой:

– Скоро тут ничего не останется. Хорошо, что вы кое-что увидели.

– Катакомбы разрушаются?

– Быстрее, чем ты можешь предположить. Обваливаются стены и перекрытия. Ближе к Сене подземелья затапливает. Бетонированием проблем не решить… Подземные воды все равно проложат свои русла, снесут все на своем пути. Подземелья могут совсем исчезнуть.

– Там впереди, кажется, свет… – робко заметила Моника.

– Да, мы выйдем из другого входа, – кивнул Мориа. – На сегодня хватит впечатлений!

Он снова ловко справился с решеткой изнутри и со скрипом сдвинул ее в сторону.

– Выходим! – распорядился он. – Справа есть подобие лестницы.

Он выбрался первым и помог мне. В стене на самом деле были выступы. Я протянул руку Монике. На улице уже смеркалось.

– Где мы?