Другой Петербург

Вскоре она стала женой купца Юлиуса Гебгардта и тут развернулась. Для развлечения гуляющих по Адмиралтейскому бульвару устроена была ею «панорама-косморама», переехавшая затем в только что открытый «Пассаж» на Невском (тоже место, заслуживающее внимания). Там же открыла Софи «анатомический театр» с разными восковыми уродами. Недалеко от реформатской церкви на Мойке потешал публику устроенный ею кукольный вертеп, замененный вскоре «танцклассами» (прообраз будущих дискотек, с присущими им безобразиями). Заведены были Софией Гебгардт силомеры, манежи для конных упражнений, тиры для стрельбы в цель… И, наконец, — Зоологический сад.

Петербургская сторона — хоть оттуда, собственно, начинался город — до второй половины прошлого века представляла собой, скорее, обширное предместье, с деревянными домишками, заборчиками, огородами, грязными немощеными улицами. Нечто вроде «безобразной пустыни» являла местность за Кронверком, между валом и рвом предкрепостных укреплений и эспланадой, за которой разрешалось строиться. Благоустройство этого огромного пустыря началось по мысли графа Е. Ф. Канкрина, главного финансиста при Николае I. 30 августа 1845 года, на день Святого князя Александра Невского, был открыт сад, по этому случаю и названный Александровским. Двойственность «Северной Пальмиры», как видим, отразилась и на топонимике: у нас два Александровских сада, как при Петре I было две крепости: Петербургская и Адмиралтейская.

Постоянных мостов на Городской остров тогда не было, на лодочках добирались, да наводился, когда лед сходил с Невы, понтонный Троицкий мост. Для привлечения публики завели в саду «воксал» с музыкой и минеральными водами. Запускали воздушные шары, устраивали иллюминации. Но, конечно, пока тоненькие деревца с крохотными листочками приживались и крепли, вряд ли находилось много охотников гулять по этому новому саду, на пронизывающем невском ветру. Время, однако, шло, и в 1865 году явился новый соблазн. София Гебгардт давно уже присматривалась и приценивалась к земельному участку в Александровском саду и наконец сумела добиться своего.

Зоологические сады, зверинцы, по сути своей, предназначены для развлечения праздношатающихся двуногих, обнаруживающих сходство с четвероногими (в чем видят нечто забавное). Были там какие-то обезьянки, ящерицы, ламы, медведи; завели слона. Разумеется, невозможно было обойтись без буфетов и ресторанов. Устроили театр-шапито и летнюю эстраду, где пели цыгане, фокусники извлекали кроликов из цилиндра, крутились гимнасты.

Похоронив своего Гебгардта, пятидесятипятилетняя Софи вышла замуж за молодого акробата Э. А. Роста, наградив его миллионным приданым. Дело, получившее у петербуржцев фамильярное прозвище «Зоология», процветало. Путеводитель по Петербургу 1886 года сообщал о Зоологическом: «Собственно как сад — он ничем не замечателен, но интересен находящейся в нем коллекцией животных, довольно разнообразной. Кроме того, для петербуржцев он служит любимым местом гуляния, по разнообразию представлений различных артистов, среди которых преобладает элемент акробатический»… Рост любил устраивать разные феерии с фейерверками. Удовольствие обходилось в 30 копеек за вход. С солдат и детей брали всего 15. Добирались сюда на специальном пароходике от Дворцовой набережной или конкой: через Благовещенский, к тому времени уже построенный, мост и через Васильевский остров. По воскресеньям на гуляниях собиралось до 9 тысяч человек.

Бесстрастный свидетель сообщал: «Летом тетки собираются почти ежедневно в Зоологическом саду, и в особенности многолюдны их собрания по субботам и воскресеньям, когда приезжают солдаты из лагеря и когда свободны от занятий юнкера, полковые певчие, кадеты, гимназисты и мальчишки подмастерья. Солдаты лейб-гвардии Конного полка, кавалергарды, казаки, как Уральцы, так и Атаманцы, приходят в Зоологический сад единственно с целью заработать несколько двугривенных без всякого с их стороны труда»… Ну, о процессе обольщения мы уже вспоминали на Конногвардейском бульваре.

Что ж, возможно, это связано с памятью места: на заре «гей-ренессанса», который мы переживаем, устраивались дискотеки в Театре Ленинского Комсомола, почему-то переименованном в «Балтийский дом» (сокращенно «Балдом»). Правда, как-то не прижились они там: уж слишком огромны и неуютны пространства фойе и лестниц этого театра, детища сталинских пятилеток.