Другой принц (СИ)

- Все Иные могут поднимать убитых, - рассказывал дальше Лионель, его короткий и деловой рассказ подходил к концу. – Но метель, холод и удерживавший флот шторм были подвластны только тому, кто был коронован короной из небольших рогов. Нас уже оттеснили почти к самому Суровому дому, а он вышел на вершину сопки – и тогда я понял, что нужно убрать его. Его бойцы не боятся смерти, и мы не боялись смерти, но нам было, ради чего жить, и это было последним, что можно было бросить на весы.

- И еще склянки Дикого огня, которые были у многих, кто решил сгореть, но не воевать после смерти за мертвое войско, - наконец не выдержал Джон. – Ты собрал их, наверно, сотню, и пошел вперед, прокладывая огнем путь и сам начиная гореть, а мы пошли за тобой – все, у кого были валирийские клинки, и многие из тех, кто остался в живых.

«Вот откуда белая кожа, - хором подумали сестры и схватили друг друга за руку. – И новые доспехи, Дикий огонь прожигает даже железо». То, как сгоревший заживо смог вернуться, понять было нельзя, чудо потому и чудо, что его не поймешь умом и не совершишь только своей волей, - и, конечно, Лионель тогда не рассчитывал на чудо, он шел умирать.

- Он не думал, что мы до него дойдем, - просто сказал Лионель, - а потом стало поздно отходить. Я уже горел, и терять мне было нечего.

Здесь Лионель запнулся, ведь соврал он, хотя и думал, что, вернувшись с самого края смерти, больше врать не будет. Очень много было ему терять: и огненные пышные волосы, и короткие каштановые, и такие разные и такие похожие глаза, - умирать он научился, но так тяжело было думать в последние минуты, что больше никогда он все это не увидит. Может, и на Азор Ахая все наврали, что он принес в жертву собственную жену, может, стоя на пороге смерти, он сумел проститься с ней навек, родной до последней черточки и вросшей в его сердце, и так расставаться с ней, оставшейся в тылу, ему было труднее, чем умирать самому.

- Дальше мы сами не видели, - продолжил за него Джон. – Нам рассказывали, что их командир отвлекся на нас, шторм на море ослабел, и корабли Станниса подошли к берегу. У Станниса были и катапульты, поливавшие берег Диким огнем, и много обсидиановых стрел, а мертвяки не умеют плавать и никак не могли его достать. Он мог бы смести половину их оставшейся армии, не сходя на сушу, но он сразу же взял гору Соленую, где мы лежали…

- Слушай, ее нельзя никак переименовать? – вдруг предложил Лионель, он теперь понимал, что о пророчествах лучше не знать, пока они не исполнятся, как и говорил Хоуленд Рид, а после они уже бесполезны: свое он сделал, и боги отпустили его в обычную человеческую жизнь. – Навыдумывают еще потом.

Станнис Баратеон спрыгнул в ледяную воду прибоя в тот момент, когда Великий Иной уже встретил свою судьбу, и обгоревший Лионель выронил из рук горячий молот и повалился в шипящий от огня снег, несколько раз перекатившись в тщетной попытке сбить ползущее по нему пламя и оставшись лежать ничком. Рядом со своим адмиралом уже был Давос Сиворт, бывший пират и контрабандист, и чуть не выпавшей из шлюпки Мелисандре пришлось их догонять.

Станнис проходил по полю битвы как по двору своего замка, словно он вернулся домой из долгого путешествия, раздавал короткие распоряжения, походя давил каблуком еще дергавшиеся руки упырей и отмахивался мечом от кусков оживших скелетов, бессильно тянувших к нему свои мертвые руки. Он словно не понимал, какая сила угрожала и его жизни, и его душе, и Мелисандре, которая готовилась к встрече с этой силой всю жизнь, было намного страшнее, чем ему.

- Осторожней, Стан! – вскрикнула Мелисандра, когда Станнис и Давос встретили в два меча нескольких прорвавшихся к ним солдат мертвой армии.

- Помолчи, - резко ответил Станнис, не оборачиваясь к ней, и продолжил взбираться на гору, по склону которой только что прошел в облаке огня король Лионель.

Старый Давос карабкался по склону следом за своим длинноногим лордом, мерно дыша как гребец, а Мелисандра, пытаясь за ними поспеть, все же выбилась из сил на последней трети пути и даже забыла о мистическом ужасе, который ей должно было внушать место гибели Великого Иного: как знать, может, его дух был еще рядом, готовый поразить своих врагов или завладеть их телами.

- Три эскадрона на помощь левому флангу, - распорядился Станнис, осматривая поле битвы с вершины горы и не допуская мысли о том, что его офицеры могут отстать на подъеме.

- Слушаюсь, мой лорд! – откликнулся один из них у него за спиной.

- Малые катапульты поднять сюда, - продолжал отдавать приказы Станнис. – На каждую тройной расчет, и чтобы через одну склянку они были здесь.

- Есть, мой лорд!

- Давос, кораблям пройти десять миль на юг и высадить остальной десант там. Разрезайте их колонны огнем с кораблей. С мыса никто не должен уйти.

- Я поставлю перед вами фалангу, мой лорд, - осмелился возразить Давос, и Станнис коротко кивнул.

- Мелисандра! – приказал Станнис. – Займись королем и сыном Старка.