Другой принц (СИ)

Вероятно, благородная леди, обнаружив себя на руках у вонючего разбойника, должна была бы плюнуть ему в лицо и гордо отвернуться, но Арвин дернулась, вцепилась ему зубами в щеку, и напавший на нее потерял равновесие, приземлив их обоих в лужу на обочине дороги. Арвин молотила разбойника руками, пользуясь тем, что их обоих накрыло ее пышным платьем, и, наверно, тут и пошла в ход отвага ее племени, потому что Арвин вспомнила про кинжал и успела дважды ударить им непонятно куда, пока ее не потащили за волосы прочь.

Если Арвин и могла надеяться на помощь, это была помощь видавшего виды менестреля, но, когда ее вздернули на ноги, она увидела, что к ней скачет Тирион. Он был без меча, и его правая рука висела вдоль тела, но он использовал свое тело как снаряд, вылетев из седла прямо на державшего Арвин разбойника и жалобно вскрикнув от боли в сломанной руке. В следующую секунду Арвин уже лежала на земле рядом с Тирионом и разбойником, Тирион вцепился ему в горло левой рукой, давая Арвин возможность убежать, разбойник бил его по лицу, и Арвин к счастью для Тириона догадалась ткнуть его противнику пальцами в глаза, а потом снова вспомнила о кинжале, который так и не выронила.

Конь Тома Семерки, раненный несколько раз, не дал Тому поспеть к ним на выручку столь же быстро, но они продержались достаточно, чтобы Том Семерка успел на бегу убить третьего из стороживших Арвин очередным брошеным кинжалом, прежде чем тот успел натянуть лук, а потом ударами топора покончить с двумя остальными, которых Арвин только что ранила.

Тирион и спасенная им Арвин, грязные и растрепанные, смотрели друг на друга, полулежа в траве, и истерически смеялись. Арвин было всего пятнадцать, да и у Тириона это был первый в его жизни бой, в котором он к тому же не надеялся остаться живым.

- Наверняка мой царственный племянник выглядел примерно так же после своего славного боя с отрядом Горы, пусть даже об этом и не напишут в книгах, - наконец выговорил Тирион, справляясь с собой.

- Примерно, - согласился Том Семерка. – Он только не был ранен, хотя он бился с солдатами, а не с этим отребьем, но, с другой стороны, он был в доспехе.

- Что делаем? – спросил Тома Тирион, вставая на ноги, и Том с уважением подумал, что у карлика слабое тело, но сильная воля.

- То же, что делал и он, - ответил Том Семерка, закидывая на плечо топор. – Добьем раненых, чтобы ночью их не сожрали заживо волки. А потом увы, дорогие мои, но нам, похоже, придется добивать и наших раненых лошадей.

Осмотр лошадей закончился тем, что в живых осталась только лошадь Арвин, - маленькую лошадку, на которой ехал Тирион, кто-то из разбойников успел ударить в бок мечом, и Тирион трогательно с ней попрощался. «Он не рыцарь, - подумала Арвин, глядя, как Тирион ковыляет вперед, отвернувшись от своей лошадки и утирая слезы. – Но у него доброе и самоотверженное сердце». И, возможно, именно тогда Арвин впервые пришло в голову, что настоящий подвиг не в том, чтобы спасти даму, вихрем налетев на врагов, которые не ровня тебе ни силой, ни вооружением, ни мастерством, а в том, чтобы и со сломанной рукой выброситься из седла на напавшего на нее, не умея сделать ничего больше, но будучи готовым обменять жизнь на жизнь.

Тирион остался верным благородной учтивости, которая говорит, что в такой ситуации на единственном коне должна ехать дама.

- Садись ты, - неожиданно для него сказала Арвин. – Ты ранен, а я нет.

У Арвин был только выбит палец, который Тирион, оказавшийся сведущим во врачевании, легко вправил, а сам он долго и со вздохами привязывал к своей сломанной руке прямые ветки, чтобы зафиксировать перелом, и Арвин пришлось ему помогать, в ходе чего она начала чувствовать его боль, и шутки Тириона о том, что если рука срастется неправильно, то просто будет такой же кривой, как и все остальное, уже не казались Арвин смешными.

- Нам с рукой будет легче, если трясти ее буду я сам, а не лошадь, - ответил Тирион, но Том-Семерка вмешался и категорически прервал эту выставку благородства, показавшегося ему неуместным.

- Если ты будешь ковылять сам, мы до постоялого двора тащиться будем три дня, - грубо, но верно сказал Том Тириону. – На лошади ты тоже без своего седла не усидишь, а переседлывать сейчас не в масть, хорошо, если сюда выйдут волки, а не кореша этих каторжников. Поэтому садитесь оба, ты вперед, а ты давай держи его покрепче под микитки, и без этих твоих куртуазных штучек, ему же ни упереться ногами, ни коленями ухватиться.

- Тебе очень больно? – спросила через несколько минут Арвин, обнимая Тириона за живот и склонившись к его золотистым волосам.

- Нет, - ответил Тирион сквозь сжатые зубы: рука и болела, и дергала, и словно наливалась расплавленным металлом. – Мне больно ровно настолько, насколько должно быть.

- Жаль, что я не умею делать маковое молоко, - прошептала Арвин.

- Не жаль, - не согласился Тирион. – После макового молока я свалился бы с лошади, а если бы ты сумела меня удержать, я бы не захотел это проспать.