Другой принц (СИ)

- Еще какой, - опять согласился хронист. – И главное, как попробовал верховный септон указать ему на его грехи, так он сам себя провозгласил верховным септоном.

- Ну уж это, благородный сэр, не может быть, - не поверила септа Мордейн.

- Вот вам истинный… истинная клятва, - уверил ее хронист. – Сами оцените ситуацию: знать погрязла в роскоши и в рассуждениях о рыцарской доблести и куртуазной любви, заменив этим благочестие и аскезу, к которым призывает церковь. Высшее духовенство неотличимо от знати, военизированные монашеские ордена упразднены, народ неграмотен и темен и даже не замечает, как меняются верховные септоны.

- Ой, божечки, - пробормотала септа, до того похоже хитрый хронист описывал положение религии в Вестеросе.

- Да, в богохранимом Вестеросе все то же самое, попробуй тут пободаться с короной, - согласился хронист, делая себе заметку в свое время опробовать такие рассуждения и на верховном септоне, - Если популярный в народе и щедрый к знати король решит использовать религию, чтобы прикрыть свои мелкие грешки, большинство не поймет, что изменилось, а кто поймет, не решится или не сможет противоречить. Лучше и не перечить, чтобы он хотя бы оставил церкви свободу, - и хронист только махнул рукой, не его церковь – не его забота.

- Высок трон, а боги выше него, - неожиданно для хрониста сказала септа Мордейн, и хронист начал понимать, что при короле-душегубе септе и впрямь было бы не сносить головы. – Если септоны промолчат, кто скажет королю и народу правду? Кто назовет грех грехом?

Хронист хотел рассказать септе и про другого короля-душегуба, у которого тоже было, как назло, шесть жен, словно сговорились они, эти короли-душегубы, и который в такой ситуации приказал задушить стоящего за правду верховного септона подушкой – что, в долгосрочном аспекте, оказалось меньшим грехом, чем назначить верховным септоном самого себя, - но хронист вовремя спохватился и не полез на рожон, а взял хитростью.

- Ох, дорогая моя септа Мордейн! – погрозил пальцем веселый хронист. – А скажите мне как на духу, принцесса Мирцелла шила-то хорошо или вкривь да вкось?

- Ну не то чтобы вкривь да вкось, - ответила септа немного смущенно, не только чревоугодием, но и человекоугодием она была грешна, слишком уж она хвалила в Винтерфелле шитье принцессы только за ее титул, даже Арья тогда обиделась. – Могла бы и лучше – но ведь могла бы и намного хуже!

- Так вот вернемся к нашим душегубам, - предложил хронист. – Если бы тот король, восьмой своего имени, не стал бы казнить неугодную жену, а просто женился вторым браком – лучше бы это было или хуже?

Философия Вестероса еще не обогатилась понятием «ложная дихотомия» и афоризмом остроумного тирана «Оба хуже!», поэтому септа Мордейн загрустила над бокалом и задумалась.

- А инда жалко первую-то, - по-человечески сказала хмельная септа, возвращаясь к своим не самым благородным корням, шить и кроить она умела хорошо, а со строгостью манер частенько от неуверенности перегибала. – Запутал ты меня.

- Висенью жалко? – вдруг передернул хронист.

- Да при чем тут Висенья, - отмахнулась септа, - говорят, они как раз нормально жили.

- А еще говорят, - сказал хронист, заметая следы, - что в Лунных горах жених украл Молчаливую сестру.

Как ни готовил хронист септу Мордейн к встрече с ее воспитанницами, рассчитывая, что как-нибудь они пока разминутся, но неожиданная встреча на галерее в Винтерфелле состоялась, и сестры при виде своей септы даже шарахнулись, а Лионель, не помнивший их септу в лицо, успокаивающе приобнял обеих, и совсем их этим на этот раз не успокоил.

- Благословите меня, святая мать, - обратился к септе неблагочестивый молодой король, он даже не помнил, действительно ли следует обращаться к септам «святая мать», или такими словами ругался при дамах его отец, когда еще не доходило до серьезных выражений «мать драконов» и «юный ты гриф!»

- Вас, ваше величество, я никак благословить не могу! – ответила суровая септа и обратила свой строгий взгляд на Арью, которая совсем не собиралась смущенно выскальзывать у Лео из-под руки, а, напротив, нахально к нему привалилась. – Арья, ну куда это годится?

- Я так и не научилась шить, - признала Арья с ложной скромностью, она не любила недомолвок и всегда шла на скандал. – Зато я разучила балладу про Эйгона и двух жен. А еще…

- Это я во всем виноват, - благородно признал Лионель.

- Ой, погодите, - сказала бедная септа, она хоть и давала обет безбрачия, но прекрасно понимала, в каких случаях благородный юноша берет всю вину на себя. Септа даже поддержала голову рукой, словно боясь, что голова у нее отвалится, и вдруг улыбнулась против своей воли, вспомнив, как пару лет назад она ругала Арью за то, что вместо благородного «чудесно» та использует простонародное выражение «отвал башки».

- Не ругайте Арью, дорогая септа, - попыталась как-то смягчить ситуацию Санса, переведя разговор на мелочи, между своими она всегда любила разойтись миром. – Ничего не поделаешь, Арья так и будет одеваться как всегда. Лео тоже на нее повлиять не может.