Другой путь. Часть первая

— Да и сам господин… сам товарищ Ершов тоже. Вчера он опрокинул ящик с гвоздями. Некоторые из них просыпались между половицами. Десятка два новых трехдюймовых гвоздей. Их можно было достать: приподнять слегка топором половицу и просунуть руку. А он не стал доставать. Он заколотил половицу и оставил их там. Хозяин так не поступит. Значит, он тоже не хозяин.

Тут они опять все засмеялись. Только Иван Петрович не засмеялся. Он погрозил Ершову кулаком и укоризненно покачал головой. А тот наклонил свою рыжую голову совсем близко к полу и начал с виноватым видом чесать затылок. Я мог бы и про других тоже кое-что сказать, но не сказал и только повторил свое утверждение:

— Хозяина тут нет. Это я вижу хорошо. Он где-то очень далеко от вас проживает. Но только не могу догадаться где.

Вот какую горькую истину я им преподнес, а про себя подумал: «Вы хотели от меня разговора? Получайте разговор».

Но они не обиделись. Они только поулыбались немного, переглядываясь друг с другом. И в их переглядывании сквозило такое, словно они жалели меня за мое неумение распознать между ними хозяина, хотя был он, по их мнению, где-то тут, совсем рядом, хорошо видимый для их глаз, но невидимый для моих.

Молодой Иван Терехин спросил меня:

— А у вас легко обнаружить хозяина?

Я ответил:

— Да, у нас легко. У нас вы везде увидите хозяина. Любой кусок земли, любой предмет на земле обязательно имеют хозяина.

— И не тяжко вам от их засилья?

Я пожал плечами.

— А как же без хозяина? Хозяин везде должен быть. Без хозяина все гвозди недолго растерять и все доски впустую искромсать. Нельзя без хозяина.

Они опять поулыбались немного, а Ершов сказал, чтобы загладить свою неловкость:

— Хозяин-то хозяин. А каково тем, кто не хозяин?

Но я ответил:

— У нас каждый может стать хозяином.

— Ой ли?

— Да. Стоит захотеть. Сегодня ты не хозяин, а завтра хозяин.

— Вот как! Интересно, каким же это способом достигается?

— Очень просто. Купил землю, купил усадьбу — и стал хозяином.

— Здорово! Вот это я понимаю — возможности! А вы сами-то много накупили себе земли и усадеб?

Но я не услышал его вопроса и добавил:

— У вас тут земля не продается, и потому над ней нет хозяина. А у нас продается, и потому ни одного куска земли не пропадает без хозяина. И в городе тоже легко сделаться хозяином. Вы покупаете себе большой дом и потом сдаете его квартирантам.

— А вы уже много домов купили себе в городе?

Но я опять не расслышал его вопроса. Бывает же иногда так, что не слышишь. Тебе говорят, а до твоего уха не доходит, хотя ты, может быть, очень желал бы услыхать приятные для тебя слова. Но что ж делать, если так иногда получается: не доходит и не доходит. А если не доходит вопрос, то и отвечать не на что. Какой может быть ответ, если не было вопроса?

Таким получился у нас этот первый недолгий разговор. Да и все мои другие разговоры с ними протекали примерно в таком же роде, вполне мирно и ровно. И это понятно: среди них не было того Ивана и не было также никого из тех, кому пришлось во время войны томиться в наших лагерях.

Зато в других местах я, как нарочно, натыкался именно на тех самых людей. Не знаю, как им удавалось распознать во мне приезжего финна, даже не затевая со мной разговора, но действовали они при встрече со мной самым определенным образом. Например, один мужчина сильно толкнул меня плечом при встрече на их многолюдном Невском проспекте. Сперва я подумал, что это получилось у него случайно, из-за тесноты, но потом понял, что нет. Будь это случайно, он бы извинился. Но он прошел своим путем дальше и даже не обернулся. А пока я оглядывался на ходу, удивленно посматривая ему вслед, меня толкнул плечом другой мужчина. Тогда я понял, что мое пребывание в Ленинграде уже заприметил кое-кто из тех, кто не мог питать ко мне добрых чувств по причине содеянного мною когда-то против них страшного зла.

Сообразив это, я стал ходить по их улицам еще осторожнее, заранее уступая дорогу всякому, кто шел мне навстречу. Но это мало помогло. Те, кто имел против меня зуб, все-таки доставали меня плечом. Избегая с ними столкновения, я сжимался как мог и временами поворачивался в толпе совсем боком. Но это не спасало меня от их толчков. Проходя мимо меня один за другим, они постепенно оттесняли меня к самому краю панели и в конце концов сталкивали на мостовую.

Я рассказал об этом своим русским товарищам по работе на очередной нашей беседе и добавил тут же, что мне, пожалуй, пора убираться обратно в Суоми, пока я еще цел. Ведь надо ожидать, что те парни, которые отметили меня на улице ударами плечом, теперь очень скоро перейдут к таким действиям, после которых я уже не встану на ноги. Но мои русские товарищи по работе только посмеялись над таким предположением. А Иван Терехин сказал:

— Чепуха, Алексей Матвеич! Никто вас не преследует. Это просто невежливые люди вам навстречу попались — вот и толкнули. Хватает еще у нас таких, невоспитанных.

Я спросил:

— А почему они только меня толкали?

Он ответил:

— Да не только вас. От таких типов и другим достается. Я же говорю: культура не у всех еще на достаточной высоте.