Другой путь. Часть вторая. В стране Ивана

И он вложил мне в руки билет. Я всмотрелся. Да, это был билет. Куда билет? До Ялты, он сказал. Хм. Это обстоятельство заставило меня еще некоторое время постоять в молчании и поразмыслить относительно того, что происходило вокруг. И когда наконец у меня в голове все стало на свое место, я полез в карман за бумажником. Однако он решительно отвел мою руку с бумажником. Я сказал:

— Но ведь за билет по крайней мере я обязан же уплатить!

Он ответил:

— Нет, не обязаны. И, пожалуйста, не обижайте меня разговором о деньгах. В прежние времена я за такую обиду просто-напросто зарезал бы вас кинжалом.

И он показал, как он это сделал бы. Придерживая левой рукой ножны, которые почему-то висели бы у него на животе, он правой рукой выхватил бы кинжал и в один миг воткнул бы его мне в грудь. У меня даже заныло все внутри от внезапности его движений. В ответ я достал из кармана свой перочинный ножик, раскрыл его и, протянув ему, сказал:

— Мне нечем вас отблагодарить. Но вот вам ножик, и я прошу вас вырезать у меня сердце и разделить его на шесть кусочков. Это все, что я могу предложить вам и вашим друзьям.

Он улыбнулся. Впервые он так широко улыбнулся мне, показав полностью весь набор своих удивительно белых зубов. И он ответил:

— Не будем сейчас резать ваше сердце. Сберегите его в целости до следующего приезда к нам в Грузию.

Он протянул руку, и мне пришлось напрячь всю свою силу, чтобы не дать ему раздавить мою ладонь.

Пока он садился в машину, я кивнул водителю, прижав в знак благодарности руку к сердцу. Он в ответ поднял кверху ладонь, как бы говоря: «Ладно уж. Будь здоров. Живи». Они уехали, а я зашагал вдоль мола к теплоходу.

На теплоходе у меня билет взяла дежурная женщина. Передавая мне ключ от каюты первого класса, она спросила:

— Вы не из министерства?

Я ответил:

— Нет. А что?

— Да ничего. Просто так полюбопытствовала. Дело в том, что все билеты на наш теплоход уже два дня как распроданы. А эта каюта была забронирована для работника министерства. Но какой-то грузин разбушевался там, возле кассы, говорит: «У меня пассажир в сто раз важнее вашего работника министерства. Давайте мне билет, или я разнесу всю вашу пристань, сожгу, взорву, сотру с лица земли вместе с вами». Такой скандалист. Ну, вот и отдали ему билет. Значит, это он для вас старался?

— Наверно…

— А вы откуда, если не из министерства?

— Я из Финляндии.

— А-а. Ну, тогда понятно.

Вот какого пассажира заполучили они на свой теплоход. Я был в сто раз важнее их работника министерства. С этим сознанием я степенно расхаживал по трем просторным палубам теплохода все то время, пока он вез меня по Черному морю на север. Он вез меня, разрезая своим высоким носом голубоватые, прозрачные волны и создавая новые волны с высокими гребнями и белой пеной, тоже пронизанные голубизной и прозрачностью. Эти новые волны, отваливаясь на обе стороны от носа теплохода, подавляли на первых порах своими размерами и силой ряды мелких встречных волн, рожденных легким ветром, но постепенно теряли свою силу от столкновения с ними, теряли высокие пенистые гребни и далее уходили закругленные и безобидные, уже неотличимые от остальных.

И все то время, пока теплоход шел от Кавказа до Крыма, его сопровождали дельфины. Они показывались то слева, то справа от него, внезапно выныривая из волн и снова погружаясь в пучину. Казалось, будто они понимали, что ими с обоих бортов любуются люди, и, радуясь этому, резвились как дети, поблескивая на солнце влажными коричневыми спинами.

Небо над морем сверкало синевой. И само море не уступало ему ни в блеске, ни в синеве. Особенно густо-синим было оно у горизонта, слева от корабля. А справа, ближе к берегу Кавказа, в нем играли зеленоватые оттенки. И совсем зеленым был берег, подступавший к морю гористыми отрогами. На этом берегу остались люди, с которыми я провел два часа за одним столом. Раньше я не знал этих людей — и вот узнал. Их не было в моей жизни, но вот они вошли в нее. И хотя я оставил их там, на этом красивом гористом берегу, но они были со мной, и я уже не собирался с ними расставаться, как и со всеми другими, что встретились мне на моем долгом пути сюда.

Зеленые отроги гор, выходившие к морю, казались пустынными. Только внизу, у самой воды, пестрели кое-где разноцветными зонтиками небольшие пляжи. А людские жилища виднелись редко. Главное место на этих солнечных склонах, полных знойной южной благодати, занимали заросли кустарников и деревьев. Они тянулись от Сочи до Туапсе, где теплоход постоял немного. Потом это же буйство горных зарослей потянулось до города Новороссийска, где теплоход остался до утра. В Ялту он готовился прибыть назавтра. Основательно перекусив за столом в салоне-ресторане, я отправился в свою каюту.

И, вытянувшись там под легким одеялом на свежей и чистой постели, я подумал, что вот и девятнадцатый день моего отпуска остался позади, а я все еще не настиг своей женщины. Но уже близилась наконец наша встреча, и на этот раз ничто не могло ей помешать.