Другой сценарий

К нам подошел младший Панченко, по кличке, ясное дело, Панч. Их, два брата сейчас, в сборной. Старший, Саня, вроде бы поломался на тренировке. И скоро, если не уже, будет отчислен.

– Здорово! Работу ищешь?

– Да ну, Панч. Я учиться буду, в институте.

– Где? – заинтересовался Олег.

– Финэк.

– Неплохо, наверное. – пожал он плечами.

– А вы как? Вместо Олимпиады, поедете куда?

– В Москву, блять, мы поедем. В Отрадное. – он сплюнул. – ладно, Дух, пойдем мы.

Мы пожали друг ругу руки.

– Ты вкурсе, что Хитрый устроился вратарем в «Жигули»? – спросил он.

Вовка Курин, по прозвищу Хитрый, из нашей школы. Боксер – перворазрядник. Устроился работать вышибалой на входе в пивбар Жигули, что на Владимирской, мысленно перевёл я.

– Солидно – говорю – нужно будет наведаться.

– Надумаешь, приходи. И Суркова приводи. Хитрый говорит, у него удар бомбический.

– Зайдем- пожал я плечами- я Хитрого уже пару лет не видел.

Они ушли через площадь в сторону театра МузКомедии. А я вышел на Грибоедова, и повернул налево.

Олега убьют в девяностом. Газеты напишут, что это была бандитская разборка. Но тот-же Панч мне расскажет, что была обычная пьяная драка. Борец Олег, и боксер Ростик решали, кто круче, борцы или боксеры. Просто, в процессе завелись, и не смогли остановиться. Этим грешили даже мы с Сурковым. Правда, в шестом классе. Ну, то есть как? Я сразу хватал Серегу, и делал бросок. И потом падал на него сверху и брал на удержание. Чисто на рефлексах ожидая крика судьи- матэ! Только судья не кричал, а Сурков, гад, лежа подо мной, лупил меня в фейс кулаками. И вся школа потом судачила, кто же победитель то? Меня тогда никто не учил добивать. Ну а удушение- свои ж люди, убью еще…

Эта, первая бандитская поросль, была странной. Парни, что сейчас пошли вымогать дань с какого то фарцовщика или валютчика, искренне верят, что устанавливают социальную справедливость. Пока они, не жалея сил, отстаивают честь Родины на татами, какие то слизняки жируют! И никто им ничего не может сделать! Ну, ничего, мы вам покажем. И показывали. Оказалось – весьма выгодно. И опять же, работать не нужно. Хотя тому же Топину, вроде и зарплату платили, и квартиру дали. Но зверства в них, еще не было.

Я, тем временем, дошел до дома на канале Грибоедова, и зашел в парадную. Новая вахтерша въедливо выяснила, кто я и куда. Солидно объяснил, что в пятую квартиру, к Софье Игоревне, мне назначено. Я её племянник, теперь будем часто видеться.

Михалыч, увидев меня, просиял. Но начал выговаривать:

– Нельзя же так, Коля! Пожилая женщина волнуется, а тебя все нет!

– А в чем дело то? Договаривались между одиннадцатью и часом. Сейчас и двенадцати нет.

– Нет уж, Николай. Давай договоримся на будущее. Если ты пообещал Софье Игоревне быть между двенадцатью и часом, то не позднее двенадцати ноль одной, изволь быть! Она очень переживает.

Каверзнев, хоть и скользкий тип, но ничего мужик, вроде. Вон как за бабку врубается. А может, боится, что она помрет, и сделка сорвется. Но не похоже. Искренне волнуется. Затем я был препровожден, и удостоен предстать. Толи она поела, толи некое оживление вокруг, но выглядела Софья Игоревна лучше, чем давеча. Я, не мешкая, вручил Михалычу пачку сотенных. Тот взялся было писать расписку, но я его остановил:

– Не стоит Евгений Михайлович. Если что то пойдет не так, то я просто поделюсь этой историей с вашими партнерами на Мира. – я заглянул ему в глаза, и мило улыбнулся.

– Перестань выдумывать, Коля! И давай паспорт. Я схожу, сделаю копию. В ближайшее время поезжай домой, выписывайся на этот адрес. Пойдем в паспортный стол. Я уже договорился.

Имеется в виду, нотариальная копия паспорта. Сейчас еще нет заверенных ксерокопий. Там отдельная бумага, с солидными печатями.

Он достал из портфеля стопку бумаг, и мы с Софьей Игоревной их подписали. Потом он собрал портфель и отбыл. Пообещав вернуться. Ты, Коля, дождись. А потом мы пили чай, и старуха показывала мне семейный альбом. Для посторонних ты, Коля, мой внучатый племянник. Будь любезен знать своих родственников. Фото, конечно, производили сильное впечатление. Гейнгольц – крупный, полноватый мужик, с «лицом бреющегося англичанина». Она, вся такая воздушная и счастливая. Это мы в Ялте, Коля. После свадьбы отдыхали месяц. В тридцать седьмом. Мне здесь двадцать пять. Какие то, действительно, её и его родственники. Их нет уже, Коля. Война. Да и потом. Она сама из Минска. Закончила здесь университет, и познакомилась с Вениамином Михайловичем. Софья Игоревна! А муж то у вас, был не промах! Уговорить девушку на пятнадцать лет младше… Ох, Коля, он был велеколепен! Ну и остальные фоты- огого. Она с Бертгольц. С Пастернаком. С Ахматовой. Он с Курчатовым. С Келдышем. Еще с какими то людьми. В президиуме. Это заседание Президиума Академии, Коля.

– Как же так вышло, что вы совсем одна?

Она неожиданно расплакалась. Сквозь слезы говорила, что уже все знакомые умерли, а она все никак. Глупо себя чувствуешь, в чужой квартире с плачущей хозяйкой наедине…