Читаем Другой в литературе и культуре. Том I полностью

Учитывает ли Познер при создании своих программ специфику и аудиторию Первого канала? Прежде всего, можно констатировать, что передача изначально предназначалась для показа на государственном телевидении, которое около 90 % россиян считает основным источником информации[555]. Несмотря на то что фильм демонстрировался в позднее время (23:30), он был способен воздействовать на мировоззрение большого числа зрителей, на их межкультурную компетентность. Это подтверждается широкой дискуссией по поводу проекта, развернувшейся в российском интернете[556].

Примечательно, что во многих отзывах подчеркивается антинемецкий характер фильма. Очевидно, данная особенность вполне вписывается в тренды, наблюдаемые в российских государственных СМИ в последние годы (хотя передача создавалась до эскалации отношений между Россией и Западом в 2014 году).

Нельзя не заметить и другие моменты в «Германской головоломке», свидетельствующие об ориентации проекта на массового зрителя. Например, в качестве помощника Познера (как и в других фильмах этого ряда) выступает ведущий Первого канала Иван Ургант. Его задача – вносить в проект нотки юмора, иронии, задавать вопросы, то есть усиливать развлекательную сторону передачи. Однако Ургант присутствует в фильме непостоянно, поэтому его роль не всегда органична.

Также обращает на себя внимание заставка «Германской головоломки», с которой начинается каждая серия. Она состоит из нескольких (мы насчитали шесть) образов, динамично сменяющих друг друга. Первый компонент заставки: солдатские сапоги, сложенные в фашистскую свастику с орлом посередине, крутятся на красно-белом фоне, мелькают надписи «Schuldgefühle» и «Unterwerfung» на немецком и русском языках, звучат военные выкрики и женский голос, поющий песню «Лили Марлен». Он переходит во второй образ: руки, сжатые в кулак, перемежаются с деревянными досками на фоне деталей механизмов, автомобильных дисков, появляются слова «Deutsche Qualität» и «Zielstrebigkeit». Далее – третья картина: кружки с пивом и полировальные щетки вокруг звонящего черного телефона на фоне серой кирпичной стены, на заднем плане на магнитофонных катушках написано «Angst», слышится множество голосов, говорящих по телефону. Четвертый компонент заставки: на фоне кафельной стены устройство для выжимания одежды порождает баварские костюмы, на первый план выходит словосочетание «Der Deutsche Geist», звучат песни йодлеров. Затем мы видим пятый образ: железные силуэты людей, повернутые головами друг к другу, оказываются частями огромных застежек-молний, появляются надписи «Reue», «Vereinigung», «Toleranz», слышатся крики митингующих. Наконец, последняя картина представляет собой складывающиеся подобно механической игрушке слова «Германская головоломка» в сопровождении все той же песни «Лили Марлен», застрявшей на одном месте, как на заезженной пластинке.

Заставка чрезвычайно интересна с точки зрения межкультурного взаимодействия. В ней ассоциативным и эклектичным образом указаны различные стереотипы, о которых пойдет речь в фильме: фашистское прошлое, чувство вины, готовность подчиняться (первый образ), трудолюбие, целеустремленность, немецкое качество, высокий уровень автомобильной и другой технической продукции (второй), любовь к пиву, аккуратность, прослушивание, слежка и страх в ГДР (третий), немецкий дух, национальный костюм и музыка (четвертый), объединение после крушения Берлинской стены, покаяние и толерантность (пятый). Финальный образ, возможно, подчеркивает сложность сочетания этих идей в головоломке, которую намеревается решать автор.

Разбивка фильма на серии, удобные с точки зрения длительности (в среднем 47 с половиной минут), для трансляции по телевидению, свидетельствует об определенных дискурсивных рамках, в которые поставил себя Познер. Показательны и названия отдельных серий, предельно простые и эксплуатирующие некоторые стереотипы: «Немец. Перец. Колбаса» (1), «Крысолов из Хамельна» (2), «Стена» (3), «Лекарство от ностальгии» (4), «Что есть немецкое» (5), «Жизнь других» (6), «Дети Гитлера» (7), «Моя Германия» (8).

В итоге мы видим в проекте сочетание авторского и массового, индивидуального и коллективного, уникального и стереотипного, положительного и отрицательного и т. д. Это и в самом деле превращает фильм в «головоломку», противоречивую и сложную для восприятия.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

Жизнь Пушкина
Жизнь Пушкина

Георгий Чулков — известный поэт и прозаик, литературный и театральный критик, издатель русского классического наследия, мемуарист — долгое время принадлежал к числу несправедливо забытых и почти вычеркнутых из литературной истории писателей предреволюционной России. Параллельно с декабристской темой в деятельности Чулкова развиваются серьезные пушкиноведческие интересы, реализуемые в десятках статей, публикаций, рецензий, посвященных Пушкину. Книгу «Жизнь Пушкина», приуроченную к столетию со дня гибели поэта, критика встретила далеко не восторженно, отмечая ее методологическое несовершенство, но тем не менее она сыграла важную роль и оказалась весьма полезной для дальнейшего развития отечественного пушкиноведения.Вступительная статья и комментарии доктора филологических наук М.В. МихайловойТекст печатается по изданию: Новый мир. 1936. № 5, 6, 8—12

Виктор Владимирович Кунин , Георгий Иванович Чулков

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Литературоведение / Проза / Историческая проза / Образование и наука