Другой взгляд на Сталина

После войны, в 1947 году, Токаев был ответственным за переговоры с профессором Танком, специалистом по аэронавтике, пытаясь убедить того приехать в Советский Союз на работу. «Танк действительно был готов к работе над реактивным истребителем для СССР… Я обсудил суть дела с несколькими людьми, чье мнение было важным для меня. Мы согласились, что поскольку было бы неверно полагать, что советские авиаконструкторы не смогут разработать реактивный бомбардировщик, это будет не на пользу стране, как это должно было быть… СССР, как мы знали, не очень-то боялся внешних врагов; поэтому наши усилия должны быть направлены на ослабление, а не на усиление советского монополистического империализма в надежде, что этим мы сделаем возможной демократическую революцию»{590}. Токаев признал здесь, что экономический саботаж был политической формой борьбы за власть.

Эти примеры показывают заговорщицкую сущность тайных групп в армии, прятавшихся внутри большевистской партии, наследники которых увидят признание их «идеалов» с приходом к власти Хрущева и их внедрение в жизнь Горбачевым.

Чистка 1937–1938 годов

Решение о чистке было принято после разоблачения военного заговора Тухачевского. Раскрытие в командовании Красной армии такого заговора, который имел связи с оппортунистическими фракциями в партии, вызвало настоящую панику.

В соответствии со стратегией большевистской партии подразумевалось, что война с фашизмом неизбежна. Раскрытие того, что несколько самых важных фигур в Красной армии и несколько руководителей партии тайно способствовали планам переворота, показало, насколько серьезна внутренняя угроза и что заговорщики имели связи с внешними врагами. Сталин прекрасно понимал, что столкновение Советского Союза с Германией будет стоить миллионов жизней советских людей. Решение физически уничтожить пятую колонну не было признаком «диктаторской паранойи», как заявляла о том нацистская пропаганда. Скорее оно показывало решимость Сталина и большевистской партии противостоять фашизму не на жизнь, а на смерть. Уничтожая пятую колонну, Сталин думал о спасении жизней нескольких миллионов соотечественников, которые пришлось бы отдать, если бы внешняя агрессия получила поддержку в виде саботажа, провокаций или внутренней измены.

В предыдущей главе мы увидели, что кампания против бюрократизма в партии, особенно на среднем уровне, усилилась в 1937 году. Во время этой кампании Ярославский решительно атаковал бюрократический аппарат. Он заявил, что в Свердловске половина членов Президиума Областного Совета не избиралась, а была кооптирована. Московский Совет собирался всего раз в году. Некоторые руководители даже не знают, как выглядят их подчиненные. Ярославский утверждал: «Такой партийный аппарат, который должен бы помогать партии, зачастую ставит себя впереди партийных масс и партийных руководителей и еще больше увеличивает разрыв между массами и руководством»{591}.

Гетти писал: «Центр пытался развязать критику аппарата среднего уровня рядовыми активистами. Без официального разрешения и давления сверху сами по себе рядовые члены партии не были способны организовать и поддерживать такое движение против своих непосредственных руководителей»{592}.

Бюрократизм и произвол в подходе к людям в провинциальном аппарате подкреплялся тем, что этот аппарат имел фактическую монополию на опыт администрирования. Большевистское руководство вдохновляло массы на борьбу против этих буржуазных и бюрократических настроений. Гетти писал: «Народный контроль снизу был наивностью; пожалуй, это была искренняя, но напрасная попытка использовать простой народ для слома закрытых региональных правящих структур»{593}.

В начале 1937 года областные сатрапы, подобные Румянцеву из Западной области, равной по территории западноевропейской стране, не могли быть убраны с постов в результате критики масс. Румянцев был снят «сверху» – за связи с военным заговором, как пособник Уборевича.

«Два радикальных течения 30-х годов слились в июле 1937 года, и итоговая стихия расстроила бюрократию. Кампания Жданова по партийному возрождению и охота Ежова на врагов сошлись и создали хаотичный „популистский террор“, изменивший партию…

Антибюрократический популизм и террор органов НКВД разрушил конторы и кабинеты, и самих кабинетчиков. Радикализм обернул политическую машину на себя и разрушил партийную бюрократию»{594}.

Борьба против проникновения нацистов и военных заговорщиков, следовательно, слилась с борьбой против бюрократизма и пережитков феодализма. Это была революционная чистка снизу и сверху. Чистка началась кадровым решением, подписанным 2 июля Сталиным и Молотовым.