Другой взгляд на Сталина

Нечто похожее происходило с традиционной Коммунистической партией Бельгии, созданной ещё в 1920 г. Остались в прошлом 2 000 героев-коммунистов, павших в борьбе с фашистскими оккупантами, 100-тысячная численность партии после войны, отважные, несгибаемые лидеры, подобные Жюльену Ляо. Следовавшая в фарватере антисталинской политики КПСС, эта партия в 1989 году распалась на две самостоятельные организации – фламандскую и валлонскую, которые не оказывают сколько-нибудь существенного влияния на политическую жизнь.

Когда стратегией становится не свержение капиталистического строя, а его «улучшение», происходит предательство интересов рабочего класса, всех трудящихся, ибо «улучшить» эксплуатацию человека человеком невозможно. Её можно только замаскировать, чем всегда занимались апологеты антисталинизма (читай: антикоммунизма). Они методично и последовательно отклонялись от теории и практики построения и функционирования революционной коммунистической партии, каковые – и это необходимо денно и нощно повторять – есть теория и практика марксизма-ленинизма-сталинизма.

К сожалению, ПТБ после смерти Л. Мартенса скатывается к финалу, обозначенному именно приставкой «анти». Как тут не вспомнить роль личности в истории, как тут не понять в очередной раз, сколь многое зависит не только от коллектива, но и от индивидуального носителя идеологии, особенно если он превращается в руководителя.

«Принятие другого взгляда на Сталина означает рассмотрение истории… глазами подавленных классов, глазами эксплуатируемых и угнетённых». Одна эта фраза из книги Людо Мартенса удостоверяла его соответствие той миссии партийного вожака, которую он выполнял. Сумеют ли бельгийские товарищи сохранить и обогатить сталинское идейное наследство, преодолеть инфильтрацию правооппортунистической заразы, выполнить миссию авангарда трудящихся Бельгии – как валлонов, так и фламандцев? На этот вопрос однажды будет отвечать другая книга.

Лаврентий Гурджиев

Вступительное слово

К семнадцати годам я уже был убежденным антикоммунистом. Идея убить Сталина заполнила мои мысли и чувства… Мы изучили «технические» возможности нападения… Мы даже практиковались.

Если бы они приговорили меня к смерти в 1939 году, они были бы правы. Я составил план убить Сталина – разве это не преступление?

Когда Сталин был жив, я смотрел на вещи по-другому, но, когда я оглядываюсь назад на этот век, я могу заявить, что Сталин был величайшей личностью нынешнего столетия, величайшим политическим гением. Принятие научной оценки чего-либо есть нечто другое по сравнению с личной точкой зрения.

Александр Зиновьев, 1993 г.

{1}