Друидка (СИ)

Пожалуй, переход из владений огня можно было назвать самым красивым, завораживающим и пугающим одновременно. Переход из владений вод тоже был очень красивым, а переход по туманному туннелю воистину завораживающим, но всё же до уровня огня не дотягивал. Атон и Авива впервые не решались идти в переход, но друидка, которая знала и понимала законы других владений, осмелела первая. Она глубоко вздохнула и почти бегом спустилась в лаву, оказавшись на прямом участке туннеля. Гвардеец, видя, как смело действует его спутница, не смог более стоять в стороне. Он шёл по лестнице не так уверено, как Авива, но всё же шёл, чувствуя, как вокруг него все горит и полыхает, как тело с трудом, на пределе силы воли, выдерживает чудовищный жар. Оказавшись в самом туннеле, Атон, не сговариваясь с друидкой, быстро пошёл вперёд, в надежде побыстрее выбраться из этой печки.

Путники шли буквально по дну лавового озера, но к удивлению гвардейца, раскалённая масса не капала на них и не пыталась утопить их в своих потоках. Лава создала некий купол и стекала по, казалось бы, невидимым стенкам. Проверять, есть ли хоть что-то между ними и огненной массой, Стрэйб не хотел, ему было достаточно и того, что они живы, а всё остальное — мелочи жизни.

Жара в этом туннеле была весьма ощутимой, несмотря на печать снега, но всё же куда более терпимой, чем рядом с владыкой. Но несмотря на такую духоту, в этом было существенное преимущество — момент перехода они почувствуют сразу.

“Там, где растут цветы, должен быть умеренный климат, даже влажный, а значит, едва переход случится, настанет блаженство”.

Обычно во время перехода Атон узнавал у Авивы, что их ожидает в новых владениях, какой характер у владыки и прочие тонкости, но сейчас говорить было невыносимо. Единственное, о чём сейчас мечтал гвардеец, была вода. Желательно — холодная и в большом количестве. Друидка тоже не спешила делиться впечатлениями как о том месте где они были, так и о том, куда они направлялись. Видимо, ей приходилось так же несладко, если не хуже.

“Выберемся из этого ада, тогда и поговорим”.

Как и предсказывал Стрэйб, в этот раз переход был самым заметным. Ещё минуту назад он словно собака, готов был высунуть язык, и оттягивал ворот свой рубахи, и вдруг стало… легко. Духота прошла, жар по телу, словно от горячки, прошёл, и дышать стало куда легче и свободнее, несмотря на то, что стены из лавы всё ещё оставались на месте.

— Мы во владениях грёз, — заговорила девушка, — наконец-то. Теперь я понимаю, почему владыка не брал меня с собой к владыке Огану.

— Да, — согласился Атон, — место не самое приятное. Даже во владениях снега было… легче.

— К владениям снега можно подготовиться — надеть шкуру медведя или что-то похожее. К владениям огня быть готовым нельзя. Во владениях владыки Огана плохо. Там нет природы, все такое мрачное и… безжизненное. Не знаю, плохо это или хорошо, что нет растений, которые смогли бы расти в таких условиях. Мне кажется, им бы там было плохо.

— Ты печёшься даже о таком, — гвардеец усмехнулся. — Ты поистине дитя леса.

— Я всю жизнь прожила среди растений и животных, — девушка пожала плечами. — Я не хочу тебя обидеть, но они мне куда ближе, чем ваши до-ма и человеческие стаи.

— Понимаю, — кивнул Атон. — Если честно, будь у меня выбор и опыт теперешних лет, я бы выбрал жизнь егеря. Лучше уж среди деревьев и животных, чем среди серых улиц и людей, готовых при удобном случае облить тебя грязью с ног до головы, несмотря на то, что ещё минуту назад вы мило беседовали и улыбались друг другу.

— Тебе не нравится твоя жизнь? — вдруг спросила Авива, чем заставила капитана впасть в ступор.

“А ведь действительно, нравится ли мне моя жизнь? На своём ли я месте? Я хороший командир, солдат, но остальное… Мне никогда не нравилось высшие общество, приёмы, балы. Все эти маркизы и герцоги слишком важные и чопорные для меня. Да и воевать мне радости не доставляет. Только жестокие безумцы получают удовольствие от убийств. Единственное, что доставляло мне удовольствие — служить в летучем отряде, изредка ловить преступников и никого не убивать — разве что слегка калечить, а всё остальное время проводить в тавернах. Но жизнь ли это — постоянно пить и гулять по бабам? Неужели я не хочу чего-то большего?”