Друиды

— Знаешь, они отвели нас в хлев, так что ночевали мы вместе с коровами, — рассказывал довольный Рикс. — А еще до рассвета зашла молодая женщина, этакая сдобная, как хлеб из печи. Она хотела подоить коров, но ей пришлось начать с меня. — Он посмеялся. — Впрочем, она не возражала.

— Наверное, это входило в ее обязанности, — предположил Ханес.

— Что ты имеешь в виду? Она же сама хотела меня, — обиделся Рикс.

— Да ничего она не хотела, — сварливо проговорил Ханес. — Просто хозяин приказывает ей ублажать гостей.

— Какой хозяин? — в недоумении спросил Рикс. — Она, по-твоему, рабыня?

— А то кто? Ты разве не знаешь? Тут все слуги — рабы. Я поговорил с несколькими.

— Но она же из кельтов! — воскликнул обескураженный Рикс. — Она же родилась свободной!

— Но мы в Провинции, — напомнил ему Ханес.

Судя по выражению лица Рикса, он никак не мог уложить в голове сказанное. Но это было правдой. Я сам поговорил с несколькими работниками. Рабы стали основой богатства Провинции, и большинство из них оказались кельтского происхождения, то есть людьми, свободными по праву рождения. Мы постарались побыстрее покинуть постоялый двор, и я решил, что отныне искать ночлег мы будем только под звездами, если погода позволит.

Вместо троп свободной Галлии в Провинции для передвижения служили широкие дороги, иногда даже мощеные каменными плитами со следами колес от римских колесниц. Одна из таких дорог привела нас к ближайшему городку, нагромождению каменных домов, разделенных узкими улочками, нелепо украшенными горшками и кадками с цветами. Меня поразила чистота и ухоженность. Впрочем, чему удивляться? Все это делалось руками рабов.

В крошечной лавке брата хозяина постоялого двора мы купили только самое необходимое. Владелец лавки оказался не меньшим прощелыгой, чем его братец, и ободрал нас от души. Монет у меня в сумке оставалось совсем мало. Нет, теперь уж точно будем спать только на воздухе, и больше никаких покупок!

— Как я буду это носить? — жаловался Барок. — Это же какое-то женское платье, да еще обрезанное почти по колено! Надо мной смеяться будут!

— Да уж, — мрачно согласился Рикс, — в таком ходить нельзя! — Он критически осмотрел собственную одежду, больше похожую на халат, чем на дорожное платье.

Кто только не попадался нам на дороге! Здесь можно было встретить путешественников всех цветов кожи, от молочно-белого до черного. Несколько раз мне приходилось советовать Бароку закрыть рот, а то уж больно бросалось в глаза его изумление увиденным. Большинство путников шли пешком, но часто встречались двух- и четырехколесные повозки, влекомые лошадьми, мулами, ослами и мохноногими пони. Казалось, весь мир путешествовал по дорогам Нарбонской Галлии.

С некоторыми из встречных я пытался завязать разговор, но получалось плохо. Меня понимали, но здешние диалекты слишком сильно отличались от кельтского языка, так что я понимал далеко не все. Менуа пытался учить меня латыни, но особыми успехами я похвастаться не мог. А вот Ханес не испытывал никаких затруднений. Язык был его основным инструментом, и он мог разговорить любого. К тому же обычные способности бардов к языкам помогали ему быстро улавливать особенности местных диалектов. Судьба послала мне в спутники человека, без которого я вряд ли справился бы со своей задачей.

Той ночью я не стал тратить время на поиски ночлега. Мы с Риксом разбили лагерь подальше от дороги, рядом с чистым ручьем, прикрытым от случайных глаз зарослями ольхи. Теплая земля подо мной и знакомые звезды в вышине — при таком раскладе Провинция уже не казалась дальней чужбиной.

На следующее утро, когда мы снова тронулись в путь, Рикс спросил меня:

— Айнвар, а что мы ищем?

— Ничего конкретного, и все, что попадется, — ответил я и тут же скатился в канаву. Вовремя! Еще бы чуть-чуть, и большой отряд всадников, летевших галопом, просто растоптал бы нас. На счастье воины смотрели только вперед, на дорогу, и лишь их предводитель окинул нас быстрым, внимательным взглядом из-под бронзового шлема и что-то властно крикнул. Отряд исчез, словно его и не было. Только пыль висела над дорогой.

— Ты понял, что он сказал? — спросил я Ханеса, вылезая из канавы и пытаясь отчистить одежду от грязи. — По-моему, он говорил на латыни?

— Знаешь, — ответил бард дрожащим голосом, — мне кажется, армейская латынь несколько отличается от той, на которой говорят торговцы. — Он еще не отошел от испуга.

Рикс вышел на дорогу и долго смотрел вслед исчезнувшим всадникам. Потом сказал, не оборачиваясь:

— Ты видел, Айнвар? У них лошади подобраны одна к одной! И снаряжение одинаковое. У всех короткие мечи, щиты овалом, кожаные доспехи и бронзовые шлемы.

— И у всех галльские лица, — не удержался я.

— Как так? — оторопел Рикс.

— А чему ты удивляешься? Да, они все бритые, как римляне, но только рождены-то они галлами. Кроме их командира; наверное, он все же римлянин.

— Галлы-рабы работают на постоялом дворе, на полях, галлы служат в кавалерии и подчиняются римлянину... Да что здесь такое творится, Айнвар? — воскликнул Рикс.

— Вот это нас и послали выяснить.