Друнь

Смуткевич ничего не понял из сказанного Гумием, но спрашивать больше ничего не стал. Он искал возможности освободиться, не подозревая даже, что свобода его уже близка. Наконец деревья расступились, открывая широкую поляну, посреди которой находился большой совершенно плоский камень. На камне стояли Кастусь и Адель. Руки Адельки лежали на шее Карновского, она пристально смотрела ему в глаза. По другую сторону поляны, из лесу вышли и в нерешительности остановились отец Анатолий и монах Казимир в сопровождении старосты. Лявон огляделся, надеясь, что ему удастся бежать. Но странно, как-то ему показалось, что его сопровождающие ничего как бы и не видели. Их взгляды были устремлены на него. Они боялись, что он сбежит и даже некоторые из них схватили его за руки, как будто желая удержать его, не выпустить, и алчно всматриваясь в его глаза. Между тем Лявон посмотрел на влюбленную пару и ничего особенного не увидел: сначала они неподвижно стояли смотрели друг на друга и глаза их были полны любви. Потом руки их сплелись, тела и лица приблизились, жаркий поцелуй запечатлелся на устах друг друга. Скромный Лявон смущенно отвернулся, Гумий, все время внимательно наблюдавший за ним потупился, его товарищи отпустили Смуткевича и все они ушли в лес, оставив инспектора на поляне одного. Он растерянно оглянулся и не увидел больше никого, ни Адели, ни Кастуся, ни священнослужителей, ни язычников. Поляна была пуста, только плоский камень посреди нее. Лявон подошел ближе и увидел в небольшой лунке пятно запекшейся крови. Или ему так показалось, может это просто пигментное пятно, причудливое сочетание слюды и кварца, кто знает. Он растеряно оглянулся и пошел наудачу, по первой подвернувшейся тропе. Впереди было солнце и лес, но он знал куда бы не повернул обязательно вернется домой, так как все пути ведут в мир обустроенный человеком и принципами его жизни в этом мире. Сначала отец Анатолий и Казимиш видели тоже самое что и Смуткевич — страстное объятие и поцелуй Кастуся и Адели, запечатленный одинаково желанно и беззаветно, как будто влюбленные не видели ничего вокруг себя и чувствовали себя совершенно одни в этой среде леса и травяных растений, состоящих из мощных стеблей багульника, резеды, чертополоха и кипрея. Но потом, и первым это заметил отец Анатолий, и в этом ему видимо помогло то, что он принадлежал к правой вере, Кастусь изменился. Он по-прежнему был мил, улыбался широкой улыбкой, но отстранившись от Адели, крепко прижимая ее к своей груди правой рукой, левой (и отец Анатолий, как знаток ритуала жертвоприношения Друникене, знал, что именно так и надо), достал из кармана брюк ритуальный нож и на мгновение взглянув на священника, нанес Адели разящий удар в горло. Кровь брызнула и стекла струей на камень, девушка дернулась в конвульсиях и упала, волосы ее разметались, глаза остекленели — она была мертва. Ни староста, ни отцы ничего не могли сделать, отец Казимиш ринулся было на помощь, но как бы быстро он не бежал, не успел бы остановить Карновского. Кастусь Карновский помнил лишь этот поцелуй, но после него Аделька внезапно отпрянула, вырвалась из его объятий и, засмеявшись, побежала к лесу. Кастусь не сразу сообразил, что нужно делать и кинулся за девушкой, когда она уже почти достигла деревьев и скрылась в лесу. Он также вступил под кроны деревьев, но как не искал свою возлюбленную найти не мог. К вечеру он вышел на дорогу, ведущую в Друнь. Зашел к Смуткевичу, того не оказалось дома. Затем побывал в гостинице, собрал вещи и отправился на автовокзал — он еще успевал на последний автобус до Минска. Было ему как-то грустно и одиноко. Усиливалось это чувство еще и тем, что и на вокзале народа почти не было, лишь какая-то девушка в зеленом платье сидела на скамейке и читала книгу. Он никак не мог понять куда делась Адель? Может это всего лишь продолжение его сна? До отправления автобуса оставалось полчаса и Карновский стоя под навесом рассеянно смотрел по сторонам. Взгляд его упал на девушку, и он подумал: «До чего же она похожа на Адель!» Та же фигура, профиль, волосы уложены как у нее, даже платье такое же. Он подошел к ней и назвал по имени: «Адель?» Девушка отложила книгу и удивленно посмотрела на него. Она действительно была очень похожа на Адельку, но все же это была не она: глаза немного, раскосые, лицо вытянуто, немного припухлые губы, волосы более темные, да и платье совсем другого покроя. «Нет, я Амалия, вы ошиблись» — ответила она и улыбнулась. В ее глазах было любопытство. «А я вас узнала, вы Карновский» — сообщила она и показала ему заднюю обложку книги, которую читала, на ней красовалось его фото — это была его книга о Друни. Они разговорились, через десять минут подали автобус и там весь путь до столицы, все два часа, они без умолку говорили, как будто зная друг друга вечность. Выяснилось, что Амалия студентка последнего курса филфака, пишет дипломную об особенностях местных говоров и вот приехала сюда собирать материал. В Минске они уже расстались друзьями, называя друг друга на ты. Потом еще не раз встречались, под действием Амалии Кастусь стал собирать материалы ко второй части книги о Друни и с энтузиазмом принялся за ее написание. Мало того крупное столичное издание заинтересовалось второй частью книги и пообещало переиздать и первое, выплатив автору солидный аванс.