Друсс-Легенда. Легенда. Легенда о Побратиме Смерти

— Это риторические вопросы, Друсс, и не перебивай меня больше. Если верить Горкаю, такой заговоренный медальон — все равно что ищейка. Мне думается, Шаошад наделил медальон Ошикая силой одного из камней, а другой послал на поиски лон-циа Шуль-сен и пошел по его следу. Вот почему шамана схватили между этим местом и тем, где мы нашли останки Шуль-сен.

— И что же из этого следует?

Зибен достал из кармана второй лон-циа и поднес его к первому.

— А вот что, — торжествующе сказал он и прижал один медальон к другому.

Но за этим ничего не последовало…

— Итак? — спросил Друсс.

Зибен разжал ладони. Оба лон-циа блеснули при луне, и он выругался.

— Я был уверен в своей правоте. Я думал, если сложить их вместе, то появятся камни.

— Лягу-ка я снова спать, — сказал Друсс и пошел прочь.

Зибен спрятал медальоны в карман и хотел последовать за ним, но вспомнил, что гроб остался открытым.

Он снова выругался и налег на крышку, силясь вернуть ее на место.

— Ты был близок к разгадке, мой друг, — прошептал чей-то голос, и Зибен увидел крохотную светящуюся фигурку Шаошада: шаман сидел, поджав ноги, на полу. — Но я не прятал камней в лон-циа.

— Куда же ты девал их? И зачем было вообще прятать их?

— Им вовсе не следовало появляться на свет, — горестно произнес Шаошад. — Только чудовищная гордыня могла подвигнуть людей на деяние, лишившее землю ее волшебной силы. А спрятал я их потому, что знал: меня могут схватить. Я не мог позволить, чтобы Глаза опять попали в людские руки. Мне и теперь грустно оттого, что им суждено найтись еще раз.

— Так где же они?

— Здесь. Ты был прав почти во всем — я в самом деле воспользовался их силой, чтобы найти могилу Шуль-сен, и я наделил ее лон-циа властью воскресить ее. Смотри же и трепещи!

Оба медальона вылетели у Зибена из кармана и поплыли по воздуху к каменному гробу, остановившись над табличкой с именем Ошикая.

— Ну что, догадался теперь? — спросил дух шамана.

— Да! — Зибен взял парящие в воздухе медальоны и прижал их к двум буквам «и» в слове «Ошикай». Оба лон-циа исчезли, а из гроба ударил лиловый свет. Зибен заглянул туда. В пустых глазницах Ошикая сияли два драгоценных камня. Поэт вынул их — они были величиной с яйцо ласточки.

— Не говори никому, что они у тебя, — предостерег Шаошад, — даже Друссу. Он великий человек, но хитрить не умеет. Если надиры узнают о камнях, они убьют тебя; старайся пользоваться ими не очень явно. Раненых зашивай и перевязывай, как прежде, а после сосредоточивайся на их исцелении. Камней при этом доставать не нужно — если они будут спрятаны на тебе, их сила и без того скажется.

— Но откуда мне знать, как лечить то или другое?

— Тебе и не нужно знать, — улыбнулся Шаошад. — В этом и состоит прелесть магии, поэт. Просто возложи руки на рану и представь, что она затягивается. Стоит сделать это один раз, и ты все поймешь.

— Спасибо тебе, Шаошад.

— Это я говорю тебе спасибо, поэт. Пользуйся ими с умом — и верни крышку на место.

Зибен снова налег на камень и при этом посмотрел вниз.

Лон-циа сверкнул среди костей Ошикая и вдруг пропал. Зибен задвинул крышку и сказал Шаошаду:

— Лон-циа вернулся к нему.

— Так и должно быть. Теперь медальон снова невидим, и никто не тронет его. А другой вернулся к останкам Шуль-сен.

Образ шамана начал меркнуть.

— Сможем ли мы одержать здесь победу? — спросил Зибен.

— И победа, и поражение всецело зависят от того, за что вы сражаетесь. Вы все можете погибнуть и все-таки победить — или же остаться в живых и потерпеть поражение. Прощай, поэт.

Дух исчез. Зибен вздрогнул и сунул руку в карман, сжав камни пальцами.

Вернувшись в лазарет, он молча прошел между рядами раненых. В дальнем углу кто-то стонал. Зибен опустился на колени у его одеяла. На стене ярко горел фонарь, и Зибен хорошо видел изможденное лицо раненого. Воин получил колющий удар в живот, и Зибен, хоть и зашил рану снаружи, внутреннего кровотечения не остановил. Глаза раненого лихорадочно блестели. Зибен осторожно положил руку на бинты, закрыл глаза и сосредоточился. Поначалу ничего не происходило — но потом в голове у него возникла яркая картина, и он увидел разорванные мышцы, рассеченные внутренности и сгустки крови. В один миг поэт проникся знанием о каждом мускуле, фибре и кровеносном сосуде, об источниках боли и неудобства. Он точно плавал внутри раны. Кровь текла из рваной дыры в сокращающемся пурпурном цилиндре… но под взглядом Зибена дыра стала затягиваться. Он заживил еще несколько разрезов и выплыл из раны, сращивая ткани по пути. У внешних швов он остановился. Пусть раненый почувствует их, когда очнется. Если заживлять все раны без следа, тайна камней скоро выйдет наружу.

— Долго же я умираю, — моргнув, сказал воин.

— Ты не умрешь. Рана твоя заживает, а ты парень крепкий.

— У меня все кишки продырявлены.

— Поспи. К утру тебе станет лучше.

— Ты правду говоришь?

— Да. Рана не так глубока, как ты думаешь. Она уже заживает. Спи. — Зибен коснулся его лба, и воин сразу закрыл глаза и погрузился в сон.