Друзей моих прекрасные черты. Воспоминания

Пасмурно. Какой-то совсем уж сумрачный зал. В дальнем его конце на диванчике примостилась сухонькая старушка, которая радушно встречает нас. Наталия Ильинична прячет под низкий столик пластиковый пакет, содержимое которого мне неизвестно. Мажордом буквально с первых ступенек королевского дворца предупреждает нас о том, что беседа не может продолжаться более 10–15 минут из-за состояния здоровья королевы-матери. И если мы хотим, чтобы она продолжала жить и крепить дружбу с великим Советским Союзом, мы должны выполнить эту его просьбу.

Вся наша троица согласно кивает. Переводчика нет, потому что Наташа намерена говорить с королевой по-английски. Начинается беседа. После дежурных протокольных слов и расспросов о здоровье, о замечательной датской погоде эти две дамы, я бы сказал, две пожилые барышни, начинают вспоминать прошлые времена, связанные с Москвой, Европой, Есениным, Айседорой Дункан. Постепенно выясняется, что музыкой, музыкальным театром, еще и балетом когда-то увлекалась сама королева. Беседа приобретает неформальный характер, затягивается. Я ерзаю на соседнем кресле, делаю Наталии Ильиничне условные знаки, что пора заканчивать, мы должны думать о сохранении дружеских отношений между Данией и Россией. Наконец Наташа говорит:

– Посол торопит, мы должны уйти, но я не могу не передать вам подарки.

Сначала из целлофанового пакета появляется набор пластинок с операми и балетами Московского детского музыкального театра, которые поставила Наталия Сац, затем извлекается двухтомник «Новеллы моей жизни» на русском языке, затем хохломские чашки, затем традиционная российская матрешка, баночка черной икры и, как восклицательный знак, из пакета извлекается бутылка российской водки. Мажордом хватается за сердце. Две пожилые барышни от души хохочут. Королева-мать искренне благодарит собеседницу за встречу, за возможность окунуться в незабываемые молодые годы, поговорить о жизни, об общих знакомых и конечно же о здоровье. Наконец аудиенция закончена, мы выходим. Мажордом, как и я, промокает пот. Однако он доволен. Доволен тем, что довольна королева-мать. Посольская машина трогается, мы покидаем королевский дворец, и вдруг я слышу неповторимый смех Наталии Ильиничны.

– Что с вами? – спрашиваю.

– Поехали на берег моря, к русалочке, а это буквально в двух шагах, и я все расскажу.

Останавливаемся у изваяния знаменитой датской русалочки, Наташа продолжает улыбаться:

– Она – королева – куда дряхлее меня, хотя и на несколько лет моложе. Ай да русские бабы, ай да Наташа Сац!

Она стремительно идет вдоль набережной. Свищет датский пронзительный сырой ветер, я тащу ее к машине.

– Нет, господин посол, дорогой Боря, вам просто так не удастся упаковать Наталию Сац в машину. Мне кажется, что она заслужила сегодня за свой вклад в развитие советско-датских отношений какой-нибудь симпатичный подарок, – говорит она.

Мы подходим к ларьку, коих несчетное множество в наиболее популярных и посещаемых местах Копенгагена, этой мировой туристической Мекки. Наталия Ильинична показывает мне на какие-то открытки, пустяковые штучки-сувениры, которые я немедленно покупаю. Сгребаю вместе с шоколадкой, которую она разламывает себе и Люде Швецовой, а мне говорит:

– Ну, вам не досталось, придется дома.

Было много интересного в тот незабываемый визит Наталии Ильиничны Сац в Данию. Мы посетили домик Андерсена, побывали в Королевской опере. Наталия Сац блистала на международной встрече, открывая и закрывая ее, выступая с докладом на пленарном заседании.

Позже мы по-дружески встречались и на вилле посла, и в посольстве, где я попросил выступить Наталию Ильиничну перед коллективом, и она сделала это, как всегда, прекрасно, не упустив возможности сказать несколько добрых слов в адрес посла Советского Союза – представителя вечно молодого всемогущего комсомола. Мы расстались с Наташей в аэропорту. Тогда я не думал, что расстаемся мы надолго, на несколько лет.

Потом был Афганистан. В Кабул Наталия Ильинична не приезжала, но всегда по большим и не очень большим праздникам звонила, передавала сердечные поздравления мне, моей супруге – Жанне Павловне. И хотя прошло довольно много времени после нашей датской встречи, переспрашивала, передал ли я младшей дочери нежное послание, которое она своей рукой написала на открытке с видом Копенгагена.

Наша последняя встреча состоялась незадолго до ее кончины, в здании Министерства иностранных дел, куда по какому-то малозначащему поводу, но явно с желанием увидеться и поговорить приехала Наталия Ильинична вместе с Виктором Петровичем Проворовым.

В моем кабинете заместителя министра на маленьком столике в углу кабинета рядом с графином для воды стояла фотография Бориса Николаевича Ельцина, сделанная во время его посещения МИДа. Нам удалось в ходе его визита решить несколько принципиальных вопросов. Фотография гармонично вписалась в мидовский интерьер. Перед тем как уйти, Наталия Ильинична сказала:

– Этот портрет Ельцина мне нравится.

Я сказал, что готов немедленно подарить его.

– Не беспокойтесь, ему здесь хорошо. Точно такой будет и у меня.