Дружба, скрепленная кровью

Добрались мы до деревушки уже к полудню. Староста деревни и крестьяне приняли партизан очень радушно и сами дали нам хлеба. Кто нес муку, кто зерно, а кто и испеченный хлеб. Детишки хватали китайских бойцов за руки и просили спеть китайскую песню.

Погрузив хлеб и поблагодарив крестьян, мы собрались в обратный путь, как вдруг из-за околицы показалась группа стариков-охотников, человек десять, с ружьями за спиной. Рядом с ними бежали собаки. Узнав, что мы пришли за хлебом, старики заговорили:

— Вот вам есть нечего. Чего же не совершите налет на вражеский эшелон с продовольствием?

— А как узнать, какой эшелон с продовольствием? — в свою очередь спрашиваем мы.

— Да вот тот, что пройдет завтра в девять утра, он и есть.

Завтра в девять? Но как управиться с такой махиной? Однако мысль эта нам очень понравилась.

А старики продолжали, словно подбадривая нас:

— На сопке, что севернее станции Тыгда, мы заготовили этак с десяток бревен. Хотели было завалить ими путь, чтобы задержать эшелон. Да потом посмотрели — людишек у нас маловато, вот и бросили эту затею. А вас вон сколько, вам это по плечу.

Выслушали партизаны стариков, и все в один голос одобрили их план, а потом повели их к своему командиру Люсикову.

Поговорил Люсиков с охотниками и подумал: «Вечно побираться у крестьян — тоже не дело». Так было решено напасть на поезд вместе с местными охотниками.

Люсиков договорился, что партизанский отряд встретится с крестьянами на следующий день ровно в 7.00 в сопках в полутора километрах восточнее железнодорожной станции Тыгда.

В ту же ночь партизанский отряд стал лагерем на сопке, поросшей лесом, километрах в пятнадцати от станции Тыгда. Ночью Люсиков лично провел разведку в окрестностях станции и приказал за ночь срубить несколько больших деревьев, распилить их на семь — восемь частей и сложить на склоне сопки вблизи железнодорожного полотна.

На следующий день, едва только занялся рассвет, отряд выступил и в седьмом часу пришел к условленному месту встречи. Вскоре верхом на лошадях подъехали охотники с ружьями за спиной. Лошадей спрятали в овраге: их было решено использовать для перевозки захваченных грузов.

Люсиков решил устроить две засады — в километре севернее и южнее станции. Тридцать человек он выделил на перетаскивание бревен, а снайперам Ли Фа и Ли Цунь-хэ приказал вести огонь по телеграфным проводам, чтобы нарушить связь противника. Перетаскиванием бревен занялись главным образом крестьяне, им помогали бойцы — помоложе и покрепче. Остальные четыреста с лишним бойцов залегли в цепь восточнее станции в леске, примыкавшем к железнодорожному полотну.

После того как все обязанности были распределены, Люсиков строго-настрого приказал бойцам как следует замаскироваться. Условились, что сигналом к началу действий послужит первый выстрел Ли Фа.

До чего же медленно тянулось время! Казалось, часы совсем остановились. Наконец стрелки показали девять. Мы затаили дыхание. И вот вдали за лесом показался белый дымок, по рельсам загрохотал длинный состав. Паровоз дал два гудка. Ли Фа вскинул винтовку и, прицелившись, выстрелил. Телеграфный провод, идущий на станцию, оборвался. Вслед за первым выстрелом раздались еще два — это Ли Цунь-хэ перебил провода, идущие на север. Едва прозвучал выстрел Ли Фа, все вокруг забурлило, как в котле с кипящей водой: партизаны со всех ног бросились к бревнам, стрелки сосредоточили весь огонь по паровозу. В течение некоторого времени слышалась ружейная стрельба, С криками «ура» крестьяне подтаскивали бревна. Им вторили стрелки-партизаны. С криком «ша»[20] бросились в атаку и бойцы-китайцы.

Поезд на большой скорости мчался вперед и, не останавливаясь, пронесся мимо станции Тыгда. Проскочив станцию, машинист, очевидно, заметил на рельсах завал из бревен. Он резко затормозил и дал задний ход, пытаясь вернуться обратно. Партизаны усилили ружейный огонь по паровозу. Через некоторое время над ним взметнулся черный клуб дыма, а из окон паровозной будки появились языки пламени, видно, взорвался котел, и поезд встал. Из вагонов не отстреливались. Несколько партизан пошли на разведку. Оказалось, эшелон сопровождало человек двадцать, некоторые уже были убиты или ранены. Уцелевшие вражеские солдаты спрятались за мешками с продовольствием. Около двух десятков японцев и белогвардейцев, расквартированных на станции, едва заслышав стрельбу, разбежались.

Очистив эшелон от перепуганных японцев и белогвардейцев, партизаны по приказу командира отряда взломали двери вагонов и принялись за разгрузку. Вскоре подоспели коноводы с лошадьми. Мы приторачивали мешки на спины лошадям. Нагрузив таким образом всех коней, а их было более двухсот, мы скрепя сердце прекратили разгрузку.

Длинной вереницей растянулся конный отряд с продовольствием. Партизаны уходили в сопки, поросшие тайгой. А позади, на железнодорожном полотне, в клубах дыма пылал состав.

Герой Ли Цунь-хэ