Дружба, скрепленная кровью

Стоял август месяц, но было очень холодно, и снег толщиной более метра уже успел покрыть землю. Кругом пустынно, людей мало. Мы разгребли снег, раскинули на земле палатки, соорудили в них нары из стволов и веток нарубленных деревьев и приступили к строительству Мурманской железной дороги. Вырубали лес на трассе, копали землю, переносили щебень для насыпи. Царское правительство намеревалось по этой дороге завозить боеприпасы из-за границы, необходимые для продолжения империалистической войны. Поэтому работы по строительству дороги велись круглосуточно, в три смены. Стояли сильные морозы. Когда работаешь — потеешь, присядешь отдохнуть — капли пота сразу замерзают. К носу и ушам нельзя притронуться — можно повредить. Многие рабочие отморозили руки и ноги.

Всего на строительстве было занято около десяти тысяч рабочих. Их каторжным трудом за шесть месяцев был построен участок Мурманской железной дороги от Энгозеро до Воньга.

Страшно вспомнить, какие муки пришлось претерпеть китайским рабочим: тяжелая, беспросветная жизнь, изнурительный труд, холод да к тому же еще и невыносимые издевательства со стороны русских капиталистов. Китайского рабочего в любое время ни за что мог обругать и избить русский десятник, более того, даже пленный солдат мог ударить его. В октябре 1916 года мы объявили забастовку в знак протеста против избиений рабочих десятником и пленными солдатами. Забастовка продолжалась два дня. Мы возобновили работу лишь после того, как администрация дала обещание, во-первых, запретить десятникам и пленным избивать китайских рабочих, во-вторых, наказывать тех, кто будет избивать людей.

Хозяева постоянно задерживали выплату зарплаты, это особенно возмущало рабочих. Помню, до ноября или даже до декабря (а к этому времени мы проработали уже несколько месяцев) нам не выплачивали ни копейки. Вместо денег администрация выдала каждому рабочему расчетную книжку, куда записывался заработок. Питались мы одним черным хлебом. Не только никакого приварка не было, даже соли и табаку не выдавали. Вот в каких условиях мы работали!

В молодости я был очень живым, общительным человеком, ладил с людьми, всегда выступал на стороне обиженных, отстаивал справедливость. Рабочие группировались вокруг меня. Было в нашей партии еще два бойких парня — Ван Бао-чжу с Северо-Востока и Ли Эр-гэ из Таншаня. Мы посоветовались между собой и сказали товарищам: «Раз нам не выдают зарплату, не будем работать, забастуем!». Все горячо откликнулись на эти слова. Рабочие поручили нам троим вести переговоры с управляющим. Мы потребовали выплаты рабочим всей задолженности с того момента, когда мы сели на пароход. Управляющий начал увиливать: «Вам сейчас все равно не на что деньги расходовать! Подождите, когда кончится шестимесячный срок договора, тогда все сразу и получите!». Но мы настаивали и вывели его из терпения: «Вы больше месяца сюда ехали, а деньги на питание получали! Ведь вы же не работали, а только жрали! Где это видано, чтобы, не работая, деньги получать! Ничего сейчас не получите!».

После этого нам не стали выдавать продовольствие. Дорогу еще не построили, поезда не ходили, бросить работу и идти в другое место означало замерзнуть или умереть с голоду в пути. Поэтому на шестой день забастовки мы вынуждены были возобновить работу.

Время шло. Настал февраль 1917 года. По нашей дороге уже до Петрограда ходили поезда. Шестимесячный срок договора давно кончился, а денег рабочие еще не получили. Снова пришлось объявить забастовку и идти к управляющему. Он сказал: «Мы можем дать вам полный расчет, но здесь нет наличных денег, нужно ехать в Петроград, в главную контору, да и делать есть что. Поработайте еще некоторое время, за все сразу получите». Некоторые согласились, но я, Ли Ин-лун — уроженец уезда Цансянь, провинции Хэбэй, шаньдунец Гун Цин-хао, цзилинец Тун Вэнь-кэ и другие, всего более 40 человек, твердо решили там больше не оставаться и потребовали вагон, чтобы выехать в Петроград.

В Петроград мы прибыли как раз в дни Февральской революции. Нам сразу бросились в глаза разбитые окна и витрины, всюду толпился возбужденный народ, по улицам маршировали вооруженные рабочие и работницы, которые пели революционные песни и выкрикивали лозунги. После нескольких дней поисков мы, наконец, нашли главную контору и без всякой задержки полностью получили причитающиеся нам деньги. Очевидно, сказалось влияние совершившейся революции. Затем мы отправились в Рыбинск, где в течение трех месяцев работали по ремонту железнодорожных путей.

В июне 1917 года я с группой в двадцать с лишним человек приехал в Москву. Больше десяти дней прожили мы на станции Николаевка, а работы так и не нашли. И когда мы совсем отчаялись, встретили вдруг китайца Чжоу Лао-тая, который воспитывался в русской семье. Он посоветовал поехать на станцию Шарья, там мне удалось устроиться третьим помощником машиниста паровоза. Обязанности мои были несложны — подавать в топку уголь и смазывать паровоз. Позже я изучил специальность стрелочника.