Дружина сестрицы Алёнушки [СИ]

В пару глотков опустошив бурдюк Змей отбросил его в сторону и торопливо заполз в нору. Алена попыталась представить себе, каким образом Горыныч будет добывать этот кумыс из себя, и как он будет применять его в качестве живой воды, но тут же благоразумно отказалась от этой затеи. И стала ждать. Через несколько минут Горыныч подал голос:

«Алена? Ты все еще стоишь там, где стояла?»

«Да».

«Отойди шагов на десять в сторону, вправо или влево от норы».

Девушка послушно отошла. Через секунду стена кургана словно бы взорвалась изнутри. В том месте, где была нора, взвилось облако пыли. Когда пыль улеглась, из образовавшегося пролома шатаясь вышел бледный, со впалыми щеками, Добрыня Никитич. В поводу он вел на каждом шагу спотыкающегося Бурку.

— Добрынюшка, живой! — Алена радостно бросилась ему навстречу.

Богатырь, щурясь от яркого дневного света, всмотрелся в Алену. Узнав ее, шагнул навстречу и радостно улыбнулся.

— Сестрица!.. Вы со Змеем, как всегда, очень вовремя.

Следом за Добрыней на божий свет выбралась, ладонями закрывая глаза от солнца, «воскресшая» половецкая красавица. Стройная, узколицая, она казалась бы очень бледной, если бы не смугловатая кожа. Из-под прядей черных, растрепанных волос на мир удивленно и чуть испуганно смотрели черные, словно угольки, глаза. Она была одета в расшитый золотом шелковый халат, просторные шаровары и алые сафьяновые сапожки. Алена неприязненно покосилась на половчаку. Змей из кургана не появился. Заглянув в зияющую в земле дыру, Алена мысленно позвала: «Где ты там, Горынушка? Почему не выходишь?»

«Да не досуг мне. Тут столько всего интересного!.. Ты пока иди с ними. К вам, похоже, уже целый эскорт от хана едет. Небось те пастухи, у которых я кумыс отнял, наврали с три короба про чудеса на кургане. Ты уж присмотри пока за Добрыней. Пусть надышится, в себя придет. А я потом, попозже появлюсь».

Кивнув, Алена двинулась следом за неторопливо идущим по направлению к ханской ставке богатырем. Коня Добрыня отпустил пастись, и теперь Бурка жадно поедал сочную траву. Тем временем, забытая половчанка окончательно пришла в себя, осмотрелась и кинулась вслед за Добрыней. Догнав мужа, Мария попыталась повиснуть на нем, обхватив руками богатырскую шею.

— Милый, любимый мой! Ты меня с того света вытянул!

Добрыня, пошатнувшись, отпрянул от нее. Ответил хмуро.

— Погоди. Не до тебя мне сейчас… Опять во мне тоска завелась какая-то.

— Да ты что, Добрынюшка?.. — с испуганным удивлением спросила Мария. — Уж не разлюбил ли меня? И где твои браслеты?

— Не знаю, Марья, — Добрыня удивленно оглядел свои руки и ноги. Потом посмотрел на половчанку.

— А твои браслеты где?.. Наверное, все это спало с нас, когда мы вышли из кургана.

Алена, шедшая следом за Добрыней, заметила, как Марья нервно оглянулась на выход из кургана.

— А кто… оживил меня?

— Я, — Добрыня глянул в лицо степной красавицы своими честными глазами. — Я змея поймал подколодного. Придушить решил, да выпить его кровушки. Ведь совсем уже пропадал я без воды. Да тот змей умолил пощадить его, обещал принести выкуп за жизнь свою. И принес он воды живой, да той водой я тебя и оживил.

— Вот как, — озадаченно промолвила Мария. И вдруг радостно замахала руками. — Наши едут!

Им навстречу действительно приближалась кавалькада из дюжины всадников. Некоторые из них сверкали шлемами и доспехами. Другие были просто богато одеты.

— Вах! Добрыня?! Живой?!! — один из всадников, одетый в шелковый с драконами китайский халат, подпоясанный поясом с золотыми бляхами, соскочив с коня бросился к Добрыне. Они обнялись. Богатырь пошатнулся. Разняв объятия, степняк отступил от него на шаг, и внимательно оглядел с ног до головы.

— Совсем тощий стал. Как сухой тростник на ветру. Но маленко жив, благодаренье богам! А мы уже не надеялись. Все, думали. Пропал вместе с женой.

Степняк был невысокого роста, щупленький, похожий, рядом с широкоплечим Добрыней на мальчишку. Но что-то было в его взгляде такое, что позволяло ему командовать одетыми в кольчуги здоровыми парнями, что приехали с ним вместе.

— Привет, Улькен! — улыбнулся степняку, как старому другу, Добрыня. — Вот познакомься, это Аленушка. — Добрыня взял Алену за руку. — Сестрица моя названная. За тридевять земель выручать меня прилетела… Ну, а ее ты знаешь, — богатырь мельком глянул на Марью.

— Знаю, — недобро сощурился Улькен. — Садитесь, что ли на коней. Поехали! Раз свершилось чудо, и вы поднялись из кургана, то пусть будет той! Пусть кумыс и арака льются рекой!..

— Слышь, Улькен, — прервал его Добрыня. — А нельзя ли мне хотя бы кумыса прямо сейчас… А еще лучше — зелена вина. Совсем в горле у меня сухо. Как сошел я в курган, так маковой росинки во рту у меня не было.

Улькен глянул на своих нукеров, и один из них немедленно протянул ему свой бурдюк.

— Вот, попей кумыс, — Улькен передал бурдюк Добрыне. — Араки я с собой не вожу, ты же знаешь.

— Угу, — богатырь кивнул и, вынув из деревянного бурдючного горлышка затычку, стал жадно пить. Напившись, Добрыня облегченно вздохнул, стер с усов и бороды белую пену и довольно крякнул.