Дружина сестрицы Алёнушки [СИ]

В начале зеленой четверти, после того, как небо моргнуло, домой пришли Добрыня и Алеша. Причем, Алеша снова был основательно навеселе и начал задирать рыцарей, посмеиваясь над поражением Ивейна. А Горыныч так и не появился.

Ночь, то есть вся зеленая четверть, для Алены была неспокойной. Ей снилось, что это не Ивейна, а Горыныча взял в плен Черный рыцарь. Проснувшись ото сна, Алена позвала Змея. Она звала его снова и снова, но Змей не откликался… Алена так и не смогла заснуть до утра, лежала в постели, терзаемая дурными предчувствиями, пока колокола над площадью не зазвонили, возвещая о наступлении синей четверти — подземного утра. Когда все богатыри и рыцари поднялись, Алена поспешила вызвать Черномора, постучав в медное блюдо. На этот раз он откликнулся почти моментально. И Алену, естественно, не увидел.

— Кто там?

— Это я, Добрыня, — богатырь склонился над блюдом. — Тут у нас, в Мореграде, осложнение. Осадила город силушка несметная…

— Как осадила? Какая еще силушка? Что ты городишь? — встрепенулся Черномор. — Илья что, не угнал еще летучий корабль у пиратов?

— Да не может он угнать ничегошеньки, — вмешался в разговор Алеша. — Ведь на море корабли стоят морейские. Перекрыли они все море синее… Вокруг города стоят войска морейские. Из-за стен никто и носа не высунет. А пираты, видно, тоже в своем логове окончания войны дожидаются. Не поедут они раньше разбойничать, под морейский флот не подставятся.

— Войны еще не хватало на мою голову, — нервно передернулся Черномор.

«Ну, слава богу, — облегченно вздохнула Алена. — Значит, это не он нам войну тут подстроил. Может, и правда, случайность».

— Так что делать-то? — оттеснил Добрыню от блюда Гавейн.

— Сидеть и не дергаться, — отрезал Черномор. — Война вам сейчас ни к чему… Давно вы в осаде?

— Да уж целый день они стоят под стенами… то есть час, — поправился Алеша, — и уходить не торопятся.

— Ну, коли вам уже неймется, помогите местным с врагами справиться. Чем скорее осада будет снята, тем скорее пираты уйдут на добычу, и тем скорее Илья сможет угнать для вас летучий корабль… Где, кстати, Горыныч? Уж он-то мигом придумает, как этих морейцев разогнать.

Позавтракав, друзья отправились к Кречету. Рыцари уже ходили к нему вчера, предлагая свои услуги в защите города. Наместник вручил тогда Ивейну коня, щит и копье. Коня того морейским всадникам так и не удалось поймать. Он ускакал от них, а потом сам пришел к городским воротам.

Взобравшись на надворотную башню вместе с наместником и его ближайшими советниками друзья устроили нечто вроде военного совета.

— Ну так что? Вы все-таки решили еще раз попытать счастья в поединке с вражеским вождем? — уточнил Кречет, испытующе глянув на рыцарей. В тонких, красивых чертах его смуглого лица проступало что-то дикое, восточное. Наместник и в человечьем облике напоминал следящую за добычей хищную птицу.

— Да, — ответил Персиваль. — Дай мне коня, щит и копье, наместник. Я постараюсь убить Черного рыцаря или захватить его в плен.

— Хорошо, — кивнул Кречет. — Я не верю в успех вашей затеи, но мой долг — использовать любую возможность. Попробуйте. И знайте, через две четверти истечет срок их ультиматума, и морейские герольды снова приедут под стену, чтобы услышать мой ответ… Но мне нечего им ответить. Я не захватывал в плен ни Соколика, ни других родственников Марьи-Моревны. И боюсь, что морейский принц — только повод для нападения на наш славный город.

— Но если я захвачу в плен Черного рыцаря, то… Возможно ли, что они после этого уберутся прочь? — уточнил Персиваль.

— Возможно уберутся, а возможно и нет… — пожал плечами Кречет.

— Моя победа может предотвратить страшное кровопролитие… Помоги мне, Господь, — Персиваль сложил молитвенно руки и зашептал по латыни молитву.

— Найдется ли у тебя еще лошадь? — обратился тем временем Добрыня к наместнику.

— Лошадей у меня немного, но если это нужно для дела, то я готов предоставить вам даже двух, — Кречет щелкнул пальцами, — Эй, там. Приведите сюда моих лошадей. Быстро!

Расторопные слуги, стоявшие под стеной, тут же метнулись к большому каменному зданию — дворцу Кречета.

— Что ли ты задумал, Добрынюшка, сам поехать в поле поединщиком? — поинтересовался Алеша Попович.

Добрыня в ответ только неопределенно хмыкнул. Рыцари возмущенно уставились на богатырей. Однако смолчали. Через минуту слуги вывели из ворот дворца трех лошадок. Кони были потрясающе красивы — с лебединой шеей, тонкими ногами, длинными гривами и хвостами, заплетенными в косы. Одеты они были в сбрую из черной кожи, богато отделанную золотыми бляхами.

— Вот мои лошади, выбирайте! Для спасения города я готов отдать любую… На время, конечно.