Дружина сестрицы Алёнушки [СИ]

— И с тех пор тебя здесь держат? Заставляют играть себе на потеху? — возмущенно всплеснула руками Алена. — Так есть же верное средство! Другой раз, как будешь играть, порви струны на гуслях, колки сломай. Где они другие достанут? Тебя, за ненадобностью и отпустят.

Садко снисходительно улыбнулся.

— Мне Черномор то же самое посоветовал. Кисло ему было смотреть, как Царь Морской от моей игры веселится и пляшет… Ну порвал я струны, как бы невзначай. Так мне Морской предложил жениться. А струны, говорит, я тебе через месячишко достану. На каком-нито потонувшем корабле и струны, и гусли найдутся, — гусляр отрезал от окорока еще пару ломтей. — Да ты кушай, Аленушка, кушай. Я так редко вижу людей с поверхности, что любому рад. А вам с Алешей мою историю обязательно надо знать, а не то может беда приключится.

— Да какая беда? Сегодня, в полдень свадьбу будут играть, — Алена, выглянув в окно, заметила, что у дворца уже толпится множество подводных существ. — Вон и гости уже прибывают.

— Ты слушай. Предложил Царь женится мне на одной из дочерей своих. А я уж и согласен был. Лишь бы домой вернуться. Ладно, думаю, простит меня женушка… Ан нет. Черномор мне открыл глаза. Оказывается, если… ну, это… переспать с морской царевной, то обратной дороги уже нет. Не то, что не выпустят, а дышать на поверхности не сможешь. Вылезешь наружу и начнешь там задыхаться. Понимаешь, Алена, какая это ловушка?

— Так вот почему ты не женишься!

— Да женился я уже раз на дочери Морского, на скромной девице, Чернавушке. Это Черномор мне, добрая душа, присоветовал… Справили мы на дне морском, свадьбу. А потом, на брачном ложе, я к ней, бедненькой, и не притронулся. Даже не поцеловал. Обнял только крепко, да так и заснул. А проснулся у речки Чернавки, что впадает в Волхов рядом с Новгородом, на самом бережку, в обнимку с водицей речной. Как раз в тот момент проснулся, когда мои корабли в город возвращались.

— А как же ты снова здесь оказался? — удивилась Алена.

— Это долгая история, — махнул он рукой. — Ты скажи мне лучше, Алеша, братец твой названный, знает, что если он переспит с дочкой Морского Царя под водой, то навсегда тут останется? Он настолько любит ее, что согласен на дне морском жить? Или ему об этом нюансе, как и мне, ничего не сказали?

Сердце Алены учащенно забилось.

«Боже мой!»

— Спасибо тебе за совет, за подсказку, Садко… — Алена сорвалась с места и помчалась к спальным комнатам так быстро, как это только возможно в плотной воде без плавников.

Глава 15

В спальню Алеши ее, естественно, не пустили. У входа стояли два дюжих осьминога-гвардейца, а из-за дверей доносились взвизгивания и стоны — звукоизоляция была никудышная.

«Боже мой, как неудобно. И что теперь делать?! — Алена потерянно брела по коридорам дворца, не замечая ничего вокруг. — Стоп, а ведь Черномор мог и соврать Садко!»

— С добрым утром, солнышко, — ее взял за плечи Добрыня Никитич. — Что с тобой случилось, Аленушка? Отчего ты смотришь нерадостно? Может, кто обидел нечаянно? Так я мигом проучу обидчика.

— Со мной-то все в порядке, — буркнула Алена. — А где Илья?

— Не знаю. Наверное, дрыхнет еще.

— Это кто дрыхнет? — донесся из-за поворота коридора бас Ильи. А секунду спустя появился и он сам. — Я уж час, как поднялся на ноги. Вот, искал для нас пропитания. Ни ракушек да крабов всяческих, а земную пищу нормальную, — одной рукой он обнимал за плечи Садко, у которого под мышкой был зажат свиной окорок, а в другой нес кадушку с капустой и в ней полупустой бурдюк с вином.

— Посмотри вот на это, Добрынюшка, — Илья потряс слегка шатающегося Садко. — Вот уж год пропадает тут, мается, твой земляк, новгородец…

— Добрынюшка! — Садко, вырвавшись из объятий Ильи, кинулся к Добрыне Никитичу.

Обняв купца, богатырь отстранил его от себя и стал внимательно разглядывать.

— А и правда, лицо знакомое. Уж не ты ль похвалялся, добрый молодец, что богаче казны твоей на свете нет, что товары все купишь в Нове-городе?

— Похвалялся, прости меня, Добрынюшка! Из-за гордости своей, да из-за глупости, из-за этого спора дурацкого, я остался без единой денежки.

— А-а. — а! — вспомнила Алена. — Вот тогда ты и снова отправился за море торговать. И на обратном пути опять попал в бурю!

— Точно! — Садко сел прямо на пол и достал из-за пазухи два кубка. — Наливай Илья… Да кто так наливает?! На бурдюк давишь — вино из трубки брызгает. Вот так. Ну, за Русь-матушку! Эх, кабы вы знали, братцы, как меня тут ностальгия мучает…

— Что за нос-тальгия? — грозно нахмурился Илья Муромец. — Ежели тебя тут обижает кто, так ты скажи, Садко. Мы этой гаде мигом шею свернем!

— Ностальгия — это слово заморское. А по-нашему сказать, тоска по родине, — тяжело вздохнул купец. — Целый год одни кораллы, да водоросли. Эх, увижу ли опять березку белую?!

— Это что же Царь Морской, собака, делает? Держит во дворце тебя, как пленника? — возмущенно потряс пустым кубком Илья.

— В прошлый раз ты порвал струны на гуслях, и, в конце концов вырвался. Что тебе мешает снова попробовать? — посоветовала Алена.