Друзья

Харанги мысленно потирал руки. Это уже кое-что, эта ниточка может куда-нибудь вывести. Девушка полностью в его власти. Харанги чувствовал, что ситуация проясняется и все становится на свои места. Отец Залы — коммунист, а яблоко от яблони недалеко падает. А коли так, вполне вероятно, что Миклош каким-то боком причастен к инциденту в корчме. И в таком случае ему определенно помогала Марти. Харанги вспомнил, как допрашивал Марти, и теперь, задним числом, ему показалось не очень естественным ее поведение. Он взглянул на все еще всхлипывающую Бори и, используя хорошо испытанный метод, спросил без околичностей:

— Ты тоже была в корчме, когда в трубу бросили дымовую шашку?

— Нет, нет, — сразу отозвалась Бори, — это они сами… — и тут же прикусила язык, но было уже поздно.

Голос Харанги стал усыпляюще-вкрадчивым:

— Правильно, милая. Я вижу, ты не лжешь. Нам известно, что тебя там не было. Расскажи теперь все откровенно, и никто тебя не тронет. Я гарантирую.

— А их? — с опаской спросила Бори. — С ними что будет?

— Это зависит от многих обстоятельств. Но одно могу обещать: скальп с них никто снимать не собирается. В конце концов, речь идет всего лишь о детской шалости. — Харанги снова погладил девушку по волосам. — Конечно, мы можем расценить это и по-другому. Если ты, скажем, начнешь запираться, естественно будет заподозрить, что это дело имеет более серьезную подоплеку, чем кажется. Но ты же видишь, я даже протокола не веду, поскольку не вижу в этой истории особого криминала.

Мягкий отеческий тон и убедительные доводы поручика внесли успокоение в душу девушки. В конце концов, нет смысла отрицать то, что ему и так известно, подумала она, и от ее признания никому уже хуже не будет. И она рассказала все, что узнала от Марти, стараясь, естественно, представить случившееся таким образом, будто Миклош все проделал один. Имре якобы вообще там не был, поскольку провел весь день с ней, и только позже они узнали, что сотворил Миклош Зала.

— А тебе не известно, от кого и где он получил дымовую шашку?

— Нет, этого я не знаю. Ей-богу, не знаю. Мне больше нечего скрывать. И поверьте, Имре тут совершенно ни при чем.

Ирме нравилось, что девушка так рьяно защищает своего возлюбленного. Ей тоже не хотелось, чтобы Имре забрали в жандармерию. Как-никак он племянник мужа — это могло бы бросить тень на ее семью и бог знает какими неприятностями обернуться впоследствии. Ирма отвела девушку в ее комнату, сказав, что бояться нечего, никакого наказания ей не будет, но придется пока посидеть взаперти. Закрыв дверь на ключ, женщина вернулась к гостям.

— По-моему, Бори сказала правду, — промолвила она, наливая мужчинам палинку. — И относительно Имре…

— Ложь! — перебил Харанги. — Вранье чистой воды. Вы уж извините, уважаемая, но это мое твердое убеждение. Ваше здоровье! — Они выпили. — Но я готов принять слова девушки за чистую монету, — продолжал Харанги, — исключительно ради вас и господина Зоннтага, и поэтому не намерен возбуждать дело против Имре Давида.

— Спасибо, господин поручик, — облегченно выдохнула Ирма. — Большое спасибо.

— Кстати, надо ему дать понять, — обратился Зоннтаг к Ирме, — что своей свободой он обязан только тебе. — Затем повернулся к поручику: — Ты, Харанги, поговори с ним при случае, растолкуй, что к чему.

Харанги кивнул, наполнил рюмки. Лицо его выражало крайнюю озабоченность.

— Поговорю, конечно, — отозвался он. — Но я сейчас подумал вот о чем. Не связались ли эти парни с коммунистами? Если так, придется их допросить с пристрастием, чтобы выявить связи. — Харанги поднялся. — С вашего позволения, я удалюсь. Присматривайте за девушкой, фрау Ирма, не выпускайте ее из дома. Я потом пришлю за ней.

15

Ночью в дом на улице Хомокош нагрянули жандармы, схватили Имре и Миклоша и в наручниках доставили в участок. Напрасно плакала и причитала мать Миклоша, ей не позволили даже попрощаться с сыном. В участке друзей развели по разным камерам: Имре заперли на первом этаже, а Миклоша — в подвале. Перед тем как за ним закрылась дверь, Миклош успел заметить в коридоре Марти. Это его поразило и обескуражило. Уж не она ли их выдала? Нет, нет, это невозможно, ведь девушка любит его и готова ради него на все. Да может, он ошибся, и в коридоре была не Марти? Показалось, наверно.

Но это была действительно она. Харанги специально подстроил так, чтобы Миклош увидел девушку. Услышав за дверью ее голос, юноша понял, что не ошибся. Нервно меряя шагами сырую камеру, он принялся лихорадочно размышлять, в чем причина провала. Кто-то их заложил, это ясно. Но кто? Амалия? Нет, в ней Миклош был уверен. А может, кто-то их выследил? Не исключено… Во всяком случае, одно он знает твердо: что бы ни случилось, уж он-то никого не выдаст. Будет молчать, как рыба, или все отрицать.