Друзья и союзники Рима

Главное же — пришли с ней к полному взаимопониманию и договорились и в том вопросе, ради которого я, собственно и настоял на варианте «поговорить», а не тупо «валить». Ведь раз ей наставницей школы для будущего потока быть предстоит — значит, знать всех новых аулетрид она будет, как облупленных, и если в том потоке тоже какая-нибудь СЛИШКОМ выдающаяся попадётся и планов на выезд не имеющая, то есть ведь адресок одного коринфского купца и есть ещё в городе и некая Меропа Гортинская. Ах, она, оказывается, хорошо александрийке знакома? Обе из одного выпуска? Ну так и прекрасно, лучшего и желать не надо. Им — информацию и как можно более подробное «досье» на очередную потенциальную жертву травли, виновную в том, что СЛИШКОМ хороша для ремесла преуспевающей гетеры, и хорошо бы не под самый выпуск, а чем раньше, тем лучше, а они уж передадут те сведения «куда следует». Как знать, вдруг нас заинтересует, и тогда не надо будет такую ни затравливать, ни на выпускном испытании заваливать, а надо будет просто с Меропой Гортинской её свести. Мы же тоже понимаем, что Коринф — не женская матка и растянуться на всех желающих не может, гы-гы! На способ, которым мы проникли к ней для беседы, надеемся, обид нет? На не сумевших воспрепятствовать нашему проникновению слуг тоже гневаться не надо. Они сделали всё, что могли, и не их вина в том, что мы смогли больше. Здесь ведь Эллада, а мы — испанцы, а в Испании жизнь совсем другая и навыки у тамошних людей тоже совсем другие…

Посмеявшись, рассказали девчатам вкратце о том нашем визите перед отъездом к Федре Александрийской и о роли механики в достижении полного взаимопонимания по всем возникшим разногласиям. Сам механизм, конечно, показывать не стали — рановато. Не стали и Аля Капоне цитировать насчёт доброго слова и револьвера, просто объяснили, что есть такие механизмы, которые означенному полному взаимопониманию весьма способствуют. В основном, конечно, у египетских жрецов, которые тайны свои хранить умеют, но за тысячелетия кое-что всё-таки утекло, а кое-кто — к рукам утёкшее прибрал. Подробности же — зачем их знать людям, прямого отношения к ним не имеющим? Тут ведь меньше знаешь — спокойнее спится. В Карфагене, куда мы направляемся, тоже много чего механического есть — нет, не такого плана, попроще и потрадиционнее, но тем не менее. В Элладе ведь нет многоэтажных жилых домов. Нет, мы не про те двух или даже трёхэтажные особняки богатеев, которые есть повсюду, где есть люди при достаточных деньгах. Мы про настоящие жилые многоэтажные дома — пяти, шести, а то и семиэтажные домины, в которых проживают сотни людей. Выше в Карфагене нет, а вот в старом Тире, который Александр разрушил, говорят, были и восьмиэтажные здания. Вот сколько всего населения в Коринфе? Почти миллион, если всё поголовье подряд считать — с семьями, метеками и рабами? Нет, мы только сам город имеем в виду, без его сельской хоры. Тысяч сто пятьдесят? Немало, согласны, но только вот в Карфагене на гораздо меньшей площади полмиллиона проживает — ага, только в самом городе. И это — как раз за счёт настоящей многоэтажной застройки и механизации. Канализация, водопроводы, цистерны, цепные водоподъёмники — разве натаскаешься на пятый хотя бы этаж воды в кувшинах? Да и на Бирсу, в отличие от Акрокоринфа, уж всяко не рабы-водоносы амфорами воду таскают. А уж порт Котон — где ещё такой сыщется? Всем был бы хорош город, если бы не эти сварливые финикийские гегемоны, да не особо пристрастное отношение к нему Рима.

— И всё это вы хотите построить в вашем испанском городе? — поразилась Аглея, об особенностях Карфагена не только от нас наслышанная, но и в школе гетер, некоторые выпускницы которой и там промышляли, пользуясь эллинизацией культуры карфагенской элиты.

— Ну, карфагенский Котон мы копировать не будем, — ухмыльнулся я, — Зачем же нам заставлять наших римских друзей нервничать? И так ведь в городе сразу бросается в глаза работа не только ваших эллинских, но и карфагенских зодчих. Но дома, водопровод с канализацией и все обслуживающие город механизмы мы в основном по карфагенскому образцу строим — у нашего римского друга и союзника тут пока-что перенимать, скажем прямо, нечего. В Риме даже общественных бань пока ещё нет…

— Не может быть! — не поверила Хития, — Как же они там тогда моются?

— У кого нет собственной купальни, те в реке. А так, вообще-то, в Риме моется тот, кому лень чесаться, — и мы расхохотались.