Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри

Помню, когда я учился в Оттаве в девятом классе, то внезапно понял, что Майкл Дж. Фокс одновременно и снялся в фильме номер один, и участвовал в телешоу номер один. И уже тогда, в возрасте четырнадцати лет, я дико ему завидовал. Позже в интервью The New York Times я говорил: «Человеку всегда хочется внимания, денег и лучшего места в ресторане». Перемотаем пленку к перерыву между пятым и шестым сезонами «Друзей». Именно тогда я обнаружил, что снимаюсь в фильме «Девять ярдов», а когда в начале 2000 года фильм вышел на экраны, то среди моих достижений оказались и телешоу номер один, и фильм номер один.

Моих достижений? Я принимал тогда так много таблеток, что не мог выйти из спальни. Именно в тот момент, когда вы могли подумать, что Мэттью Перри будет праздновать и гордиться тем, что стал первым парнем на деревне, я имел дело с торговцами наркотиками, обитал в темных комнатах и жил в нищете.

В природе когда пингвин получает травму, то другие пингвины собираются вокруг него и поддерживают товарища до тех пор, пока ему не станет лучше. Точно так же поступили мои партнеры по сериалу «Друзья». На съемках были такие дни, когда я страдал от сильнейшего похмелья, и тогда Джен и Кортни, которые считали кардиотренировку лекарством от всех болезней, установили за кулисами велотренажер. В перерывах между репетициями и дублями я приходил туда и гонял на этой штуковине так, как будто меня преследовал адский огонь. Я делал все что угодно, лишь бы привести свой мозг в норму. Я чувствовал себя раненым пингвином, но был полон решимости не подвести этих замечательных людей и наше шоу.

Но все же однажды зависимость едва меня не погубила. Однажды, когда снималась сцена в кофейне, я при полном параде, в костюме, заснул прямо на диване перед работающей камерой. От беды меня спас только Мэтт ЛеБлан, который толкнул меня локтем под ребра так сильно, что я проснулся в тот самый момент, когда должен был произносить свою реплику. К счастью, никто ничего не заметил, но мне стало понятно, как близко я подошел к краю пропасти.

При всем при том я всегда оставался на экране и у меня не было отбоя от предложений.

А потом меня настиг панкреатит. Мне было тридцать лет.

Это было во время перерыва между сезонами. Я снова был один, ничего не происходило — никаких съемок фильма, ничего, просто медленное, похожее на деготь время скользило по каньонам Лос-Анджелеса к бескрайнему морю. Я месяцами просто сидел дома и пил: один, чтобы пить; пьющий, и поэтому одинокий. (Как я уже говорил, алкоголизм всегда отчаянно пытается стать вашим единственным другом.) Я снова и снова смотрел фильм «Знакомьтесь, Джо Блэк» — там есть персонаж по имени Ангел Смерти, который пытается понять, что такое любовь. Прекрасный фильм. Но у меня было такое ощущение, что это я сам являюсь Джо Блэком, которого все время спрашивают: «Что нам теперь делать?» Я сам был как смерть — я пил, смотрел фильм, вырубался, просыпался, пил, смотрел этот фильм, снова вырубался…

А потом я почувствовал, как издалека, из ниоткуда, прилетел нож и вонзился мне в живот. Он проткнул мембрану и немного покрутился, а его зазубренный край зацепился за вены, отчего моя кровь нагрелась до кипения. По мере того как этот нож входил в меня все глубже и глубже, я слышал, как кричу от боли, словно животное, которое разрывают в клочья в каньоне.

Я позвонил замечательной Джэми Тарсес, которая была тогда кем-то вроде моей девушки, и успел сказать: «Тут что-то не так».

Джэми была ангелом от Бога — она очень быстро приехала ко мне домой, посадила меня в машину и отвезла в ближайшую больницу.

В отделении неотложной помощи я кричал: «Промойте мне желудок! Нужно промыть мне желудок!»

Доктор посмотрел на меня и сказал:

— Тебе не нужно промывать желудок. Это не пищевое отравление.

— Тогда что это за хрень? — взвыл я.

— У тебя панкреатит, — сказал он. — Его можно заработать, только если слишком много пить.

На самом деле у панкреатита может быть несколько причин: у вас может быть аутоиммунное заболевание, инфекция или камни в желчном пузыре, но в основном панкреатит зарабатывают те, кто цистернами хлещет алкоголь. Панкреатит в тридцать лет — это нечто неслыханное. Ура мне, ура! Еще один рекорд!

— Да что за нах… — сказал я. — Нет. Не может быть! Я не так уж много пью…

Что это было? Стыд? Стремление виновного все отрицать? В этом состоянии мне было трудно отличить одно от другого. Что бы это ни было, я попросил Джэми отвезти меня домой.

Мы провели у меня дома примерно час, но тут я понял, что со мной по-прежнему что-то не так, и серьезно не так, поэтому мы съездили в другую больницу, но получили тот же ответ.