Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

Согласно Вайсенбергу, процесс Давыдовых имел под собой антисемитскую подоплеку и нашумел на всю Россию[1006]. Антисемитски настроенные туркестанские администраторы использовали судебный процесс с тем, чтобы добиться еще большего сокращения прав бухарских евреев. В феврале 1911 года, еще до вынесения приговора по делу Давыдовых, члены Совета туркестанского генерал-губернатора заявили, что бухарские евреи во главе с фирмой Давыдовых разоряют местное население.

В 1912 году несколько мусульман – жителей города Туркестана, недовольных мягким обвинительным приговором владельцам фирмы Давыдовых, подали просьбы о выдворении их из края. Канцелярия собрала эти жалобы и передала Ташкентскому суду. Вероятно, суд ничего не предпринял, поскольку Радзиевский в том же году подал указанные жалобы Самсонову – вместе с докладом, в котором были собраны факты задолженности мусульман Давыдовым[1007]. Генерал-губернатор же, хотя и продолжал считать после судебного разбирательства, что торговый дом Давыдовых больше других фирм эксплуатирует местное мусульманское население, выслать Давыдовых из края не мог – из-за их туземного статуса.

Иначе воспринимались результаты процесса самими Давыдовыми. По свидетельству Брахи Давыдовой, по случаю победы в суде они устроили в Ташкенте большой бал. Согласно мнению упоминавшегося выше Натана Давыдова, благодаря умелым действиям адвокатов фирма одержала победу над администрацией, лишив ее возможности доказать судебным порядком вредность не только Давыдовых, но и всех бухарских евреев вообще[1008]. Тем самым бухарские евреи якобы были избавлены от новых административных гонений.

Между тем судебный процесс над фирмой Давыдовых, получивший в Туркестане широкую огласку, способствовал росту антисемитизма в крае. Ярким отражением этого явления стали появившиеся впервые за годы русского управления краем призывы к антиеврейскому погрому, написанные на стенах домов Давыдовых в Ташкенте приблизительно в 1911 году[1009]. Погром не заставил себя долго ждать.

4. Погром в Оше

Обвинение Менахема Бейлиса в ритуальном убийстве и его последующий арест в июле 1911 года, а также убийство 1 сентября того же года крещеным евреем Дмитрием Богровым премьер-министра Петра Столыпина привели к новой волне антисемитизма не только в Центральной России, но и на окраинах империи[1010]. В Туркестане для нее оказалась подготовлена почва. В июне 1911 года в крае были распространены присланные из Петербурга листовки, обвинявшие евреев в ритуальных убийствах[1011]. Росту антиеврейских настроений способствовали также меры администрации, направленные на ограничение прав евреев вообще и бухарских евреев в частности. Исследовавший историю антисемитизма в Туркестанском крае в конце 1920-х годов Грубяк считал, что Самсонов и Радзиевский провоцировали местное население на антиеврейские погромы[1012]. Однако, хотя своими мерами против евреев Самсонов действительно мог способствовать распространению юдофобских настроений, вряд ли он желал антиеврейских погромов в Туркестане, за которые нес бы прямую ответственность[1013].

Новый премьер-министр Коковцов немедленно после своего назначения разослал всем российским губернаторам телеграммы с требованием подавлять все антиеврейские беспорядки, которые могли вспыхнуть в связи с убийством Столыпина[1014]. Содержавшиеся в телеграммах строгие предупреждения о личной ответственности за возможные беспорядки не позволяли администраторам умыть руки. Поэтому Самсонов не мог не опасаться репрессивных мер со стороны премьер-министра, от которого – как от чиновника, одновременно продолжавшего занимать пост министра финансов, – напрямую зависели и условия выхода на пенсию.

Другое дело – Антон Радзиевский. Его духовным наставником был куратор ташкентского костела Юстин Пранайтис, автор работы «Христианин в Талмуде еврейском, или Тайны раввинистического учения о христианах» (1892) и печально известный эксперт по делу Бейлиса[1015]. Не обремененный административной ответственностью и знавший отношение Самсонова и Николая II к евреям, Радзиевский, очевидно, полагал, что известие о погроме придется им по душе и будет воспринято как проявление верноподданнических чувств местного населения. Чтобы отвести гнев премьер-министра от своего покровителя, Самсонова, выхлопотавшего ему чин статского советника, Радзиевский выбрал время, когда тот временно выехал из края.