Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

Всего в результате погрома один человек был убит и пятнадцать ранены, из них одиннадцать – легко и четверо – тяжело. Уездный начальник арестовал пятнадцать мусульман – зачинщиков беспорядков и усилил патрулирование в городе[1021]. В дальнейшем было арестовано еще несколько мусульман. Спустя некоторое время шестнадцать мусульман были привлечены к суду, во время которого они пытались оправдать собственные действия ростовщичеством евреев[1022].

Ростовщичеством евреев объяснил действия погромщиков и Радзиевский – в своем докладе № 146 от 18 августа 1913 года. Скобелевский окружной суд, по-видимому, также посчитал, что причиной погрома было занятие бухарских евреев ростовщичеством. Об этом свидетельствует фраза из обвинительного заключения, цитируемая Радзиевским в докладе: «С появлением Абрамова, которого туземцы ненавидят как безжалостного ростовщика, толпа пришла еще в большее возбуждение»[1023]. Поэтому суд в июне 1912 года вынес погромщикам очень мягкий приговор – девять из них получили восемь месяцев тюремного заключения, а остальные были оправданы[1024].

Был ли в основе ошского погрома социально-этнический конфликт? По сообщению Ошского уездного начальника за 1909 год, характер отношений между мусульманами и проживавшими в городе без семей шестью бухарскими евреями был «вполне миролюбивый, так как последних мало, а потому и влияние их на ход торговых дел незначительно»[1025]. Однако в то же самое время, в 1909 году, бухарские евреи владели в Ошском уезде 2200 танапами (550 гектарами) земли[1026], что в условиях Ферганской области, как указывалось выше, считалось значительным владением. В результате выселения бухарскоподданных евреев из центральных районов Туркестанского края в шесть пограничных городов, в том числе и в Ош, число бухарских евреев в городе к 1911 году немного увеличилось. Но даже после этого оно оставалось мизерным по отношению к численности местного населения[1027].

Об отсутствии острых социальных противоречий между мусульманами и евреями в Оше свидетельствует расследование, произведенное помощником генерал-губернатора Василием Покотило, временно замещавшим Самсонова на его должности. Получив известие о погроме, он сразу отправился в Ош, где три дня расследовал происшествие. Далеко не симпатизировавший евреям, Покотило по возвращении в Ташкент доложил военному министру, что евреев в Ошском уезде мало, «отношения [у них с мусульманами] не обостренные и происшествие чисто случайное»[1028].

На то, что погром в Оше был организован приезжими, кроме упомянутого выше корреспондента из Ташкента, указывал в своих воспоминаниях и брат погибшего во время этих событий Ицхака-Хаима Пилосова – Эммануэль Пилосов-Пинхасов. По его словам, погром в Оше организовал какой-то русский подстрекатель[1029]. Возникает вопрос, почему этот подстрекатель выбрал именно Ош, с его мизерным еврейским населением, слабо влиявшим на экономическую деятельность города? Скорее всего, этот небольшой пограничный город был выбран как площадка для погрома с тем, чтобы убедить центральную администрацию в необходимости сократить число пограничных городов и произвести дальнейшее выселение бухарскоподданных евреев. Выбор с такой целью другого пограничного города, с более значительным как мусульманским, так и еврейским населением, вероятно, был бы сопряжен с участием в беспорядках множества людей, что могло бы превратить антиеврейский погром в антирусское восстание. Такой разворот событий шел бы вразрез с планами организаторов погрома. Как мы знаем из предыдущей главы, добиваясь изгнания евреев из Туркестана в последовавшие после погрома годы, Радзиевский использовал ошские события в качестве примера острого недовольства местных мусульман бухарскими евреями. Наиболее вероятно, что навет и погром в Оше были специально спровоцированы лицами, связанными с Радзиевским.

Что касается мусульманских жителей Оша, то на их участие в этих событиях повлияли усилившиеся слухи о ритуальных убийствах, якобы совершаемых евреями. Как мы помним из второй главы, еще в 1894 году такой слух распространился в Ташкенте. И хотя тогда власти его пресекли, подобные слухи спустя некоторое время возобновились, тем более что в 1894 году виновные в их распространении так и не были наказаны. Эти слухи могли подпитываться известиями о кровавых наветах, произошедших в соседних со Средней Азией регионах – в Тарки (Дагестан) в том же 1911 году и Ширазе (Персия) годом ранее[1030].

Ошские события не на шутку встревожили местную администрацию. Покотило отправил телеграммы всем пяти военным губернаторам края, в которых, указывая, что «подобные явления носят эпидемический и заразительный характер», требовал принять самые решительные меры для предупреждения возникновения подобных беспорядков. Уже находясь в Оше, Покотило отдал особые указания по предотвращению беспорядков начальникам всех уездов Ферганской области, в специальный объезд которых он отправил военного губернатора области, Гиппиуса[1031].