Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

В отличие от школ многих других восточных еврейских общин школы бухарских евреев в Туркестане организовывались и функционировали без какой-либо помощи со стороны «Alliance Israélite Universelle» (Всемирного еврейского союза) с центром в Париже. Не оказывала им поддержку и организация российских евреев Общество для распространения просвещения между евреями в России. Это свидетельствует о самостоятельном осознании важности образования лидерами бухарско-еврейских общин в начале XX века, о чем уже говорилось в начале главы, а также об их модернизации. С другой стороны, так как у названных организаций не было в Средней Азии системы своих школ, то они и не могли использовать их в качестве инструмента культурного воздействия на общины бухарских евреев. Таковыми были для «Alliance» еврейские школы в колониальном Марокко – через их посредство старались приблизить марокканских евреев к культурному уровню французских евреев. И хотя отдельные ашкеназские или сефардские преподаватели в бухарско-еврейских школах не могли не пытаться приблизить учеников к тем моделям и идеалам, которым они сами отдавали приоритет, вряд ли это влияние можно приравнивать по методике и объему воздействия к школам «Alliance». Поэтому эмансипация бухарских евреев проходила в меньшей степени под воздействием внешних еврейских культурных центров, а в большей – под воздействием местных факторов.

Тем относительно высоким положением, которое заняли богатые бухарские евреи в туркестанских городах, определялось и их занятие благотворительностью, не только еврейской, но и общей. Уже в конце XIX века среди восьмидесяти трех членов Самаркандского отдела Туркестанского благотворительного общества было одиннадцать бухарских евреев[1247]. 13,3 % – большая доля, указывающая, по крайней мере, на начало интеграции бухарских евреев в местную элиту. Уже позже купцы Абрам Калантаров и Пинхас Абрамов стали членами Самаркандского попечительского комитета о тюрьмах. В этом комитете состояла вся областная административная верхушка[1248]. Членом такого же комитета в Скобелеве являлся купец и бухарско-еврейский общественный деятель Рахмин Давидбаев. Он был также казначеем Общества вспомоществования воинам, пострадавшим на войне, и Ферганского сельскохозяйственного общества. Эти две добровольные должности были важны для него, поскольку благодаря им Давидбаев мог часто общаться с областным военным губернатором и его помощником, которые в этих обществах занимали соответственно места председателей[1249]. Такой социальный ландшафт был очень полезен своими связями. Несколько бухарских евреев за благотворительную деятельность даже удостоились звания потомственного почетного гражданина. Среди них был и Рафаэль Потеляхов, получивший это звание в 1911 году, т. е. когда гонения на бухарских евреев особенно усилились[1250].

Молодые купцы Левиев и Иссахаров (из архива Шмуэля Моше Ривлина)

Как и в любом патриархальном обществе, бухарско-еврейская женщина была больше привержена традиции, чем мужчина. Это находило свое отражение в одежде, быту, образовании и социально-культурном поведении. Английская путешественница и антрополог Аннет Микин отмечала, что в Бухаре еврейские девушки часто выходят замуж в тринадцать лет, а среди тех из них, кто старше восемнадцати, уже трудно найти незамужнюю девушку[1251]. Причина ранних браков в эмирате крылась в опасениях родителей, что их дочь приглянется какой-нибудь мусульманской посреднице, набиравшей жен в гарем того или иного чиновника либо даже эмира[1252]. Более того, любой прохожий мусульманин в глазах бухарских евреев представлял потенциальную угрозу для дочери. Как засвидетельствовала в своем интервью Шуламит Тиляева, в Бухаре до революции 1917 года многие родители именно по этой причине не пускали девочек в хедер[1253]. Точно так же в XVIII веке евреи Речи Посполитой старались пораньше выдать дочерей замуж из-за опасения принудительного обращения их в католичество[1254].

Еврейские женщины в Бухаре вели особенно затворническую жизнь, не выходя даже на базар, исполнявший функцию социально-общественного центра в среднеазиатском городе почти до середины XX века. Лишь замужние женщины посещали несколько раз в году общественную баню и еврейскую ритуальную микву… Обычно женщины мылись в специально устроенной комнате (гармоба) у себя дома[1255]. Среди бухарских евреев в конце XIX века даже была распространена поговорка: «Женщина видит улицу три раза – во время рождения, свадьбы и смерти»[1256].

В завоеванном Россией Туркестане бухарские евреи уже могли не опасаться за своих дочерей, что отразилось в повышении брачного возраста женщин. О более высоком брачном возрасте у бухарских евреек в Туркестанском крае можно судить по рождениям двадцати первенцев у внучек и правнучек жителя Самарканда Беньямина Фузайлова (1791–1860) – см. таблицу 13.

Таблица 13