Друзья поневоле. Россия и бухарские евреи, 1800–1917

Снова вопрос о правах евреев в крае был поднят в 1904 году – во время обсуждения в Петербурге некоторых изменений в общероссийском законодательстве, предложенных Министерством внутренних дел и касавшихся евреев. Предполагалось предоставить некоторым категориям евреев право повсеместного жительства в империи. Куропаткин категорически выступил против распространения проектируемого закона на Туркестан. Он доказывал, что среднеазиатская окраина России больше внутренних губерний нуждается в защите от еврейской «эксплуатации». По инициативе Военного министерства в октябре 1904 года в крае была образована Комиссия по вопросу об изъятии или изменении существующих законоположений о евреях. Председателем ее Куропаткин назначил военного губернатора Сырдарьинской области Королькова, а членами – Константина Нестеровского и Владимира Наливкина[634]. Нестеровский, занимавший к тому времени должность председателя комиссии по составлению нового проекта Положения об управлении краем, как и Корольков, отличался предвзятым отношением к евреям. Этим он и снискал себе благосклонность Военного министерства, которое не только не отправило его в отставку из-за конфликта с генерал-губернатором Духовским в 1899 году, но и дало дослужиться до чина тайного советника (согласно Табели о рангах этот чин соответствовал званию генерал-лейтенанта). Что касается востоковеда Наливкина, бывшего помощника ферганского губернатора, то он слыл либералом, благодаря чему спустя несколько лет его выбрали от Туркестана членом Второй Государственной думы. Ташкентские евреи тогда даже дали ему наказ добиваться уравнения в правах еврейского населения с другими народностями[635].

Хотя проектируемый закон касался в основном ашкеназских евреев, эта туркестанская комиссия на своих заседаниях 10 и 28 января 1905 года пришла к выводу, что все евреи вредны, а бухарские – особенно. В ее резолюции нашли отражение все те же корольковские обвинения бухарских евреев в опутывании долгами туземцев-мусульман, а также в вытеснении из торговли русских. Комиссия поддерживала мнение Куропаткина о нецелесообразности распространения проектируемой меры на Туркестан[636]. Поддержка Наливкиным мнения двух других членов комиссии была обусловлена, с одной стороны, стремлением достичь компромисса с военным ведомством, так как в то время сам он оказался не у дел, а с другой – приверженностью социалистическим взглядам[637], руководствуясь которыми он мог искренне опасаться «эксплуататорской деятельности» евреев в крае. Результатом стало изъятие края из списка местностей, в которых на основании решения Комитета министров от 1904 года разрешалось жительство евреям определенных специальностей и категорий[638]. Между тем уже менее чем через полгода Корольков был вынужден оставить свою должность из-за болезни и вскоре скончался. С его уходом Военное министерство утратило поддержку своей жесткой линии в отношении бухарских евреев, которую имело среди туркестанских администраторов. Это обстоятельство почти на пять лет ослабило антиеврейскую политику в крае.

С приближением окончания действия отсрочки закона 1900 года бухарские евреи стали добиваться ее продления. С этой целью в начале 1905 года их ташкентский раввин Шломо Тажер отправился в Петербург. В столице он побывал на приеме у министра внутренних дел Александра Булыгина, министра финансов Владимира Коковцова, министра иностранных дел Владимира Ламсдорфа, военного министра Виктора Сахарова и у председателя Совета министров Сергея Витте[639]. Витте, ярый защитник туркестанского хлопководства от разных экспансионистских кампаний централистов, в том числе и от крестьянской колонизации[640], видел в бухарских евреях важное звено в экономической связи между метрополией и туркестанской колонией. Ему Тажер и подал прошение от имени бухарскоподданных евреев, в котором сообщалось, что их общий торговый оборот только с одним Московским промышленным районом достигает 20 млн рублей в год. Там же отмечалось, что бухарские евреи ежегодно заказывают на 3 млн рублей тиковых тканей у крестьян-кустарей этого промышленного района, обеспечивая последних работой. Бухарские евреи подчеркивали свою роль и в посреднической торговле России с западным районом Китая – Кашгаром, торговый оборот с которым достигал 4 млн рублей в год. Прошение подкреплялось подписями представителей сорока крупнейших русских мануфактурных фирм[641].