Друзья в небе

…В то время, когда Смушкевич воевал в Испании, авиабригада отмечала свое десятилетие. На праздник приехал командующий Белорусским военным округом Уборевич. Он произнес на торжествах яркую речь.

— Помните нашего чудесного самоучку, вчерашнего грузчика Якова Смушкевича, — говорил командующий. — Как сейчас вижу — он стоит передо мной. Руки в карманах брюк, строевая выправка оставляет желать лучшего. Он немного согнул плечи и, как всегда, у него чуть смущенная улыбка… И вот этот скромный Яша, человек, про которого можно смело сказать, что он летать рожденный, творит сейчас чудеса, прославляет на весь мир советскую авиацию. Знают и враги цену нашему советскому генералу. Сам Гитлер обещал баснословную награду тому летчику, который собьет этого «красного дьявола»…

Уборевич, увлекшись, больше говорил о подвигах комбрига, чем об юбилее части, которой тот командовал…

В течение девяти месяцев Смушкевич командовал воздушными силами республиканской Испании и чуть ли не ежедневно участвовал в воздушных боях и бомбежках наземных войск.

Смушкевич еще находился в Испании, когда узнал о награждении орденом Ленина. На Родину он вернулся Героем Советского Союза.

Вручая ему награду, Михаил Иванович Калинин дружески пожелал:

— До будущей встречи здесь же п по такому же радостному поводу…

Комкор Смушкевич был назначен заместителем начальника Военно-Воздушных Сил Красной Армии. Заняв один из самых крупных постов в военной авиации, он продолжал оставаться таким же простым, скромным, отзывчивым.

«Крещенный» огнем войны с международным фашизмом в Испании, он на основе боевого опыта пересматривал уставы, наставления и руководства по тактике, стратегии, боевым действиям авиации. К Смушкевичу часто обращались за советами конструкторы авиационной техники. Под его руководством перевооружалась наша авиация.

Летать, как дышать…

В 1938 году Смушкевичу было поручено командовать первомайским воздушным парадом. Уже были проведены все репетиции, и утром тридцатого апреля он решил еще раз подняться на флагманской машине. Жена ждала Якова Владимировича обедать к четырем часам дня. В десять часов вечера ей позвонил товарищ Ворошилов.

В палате Боткинской больницы лежал без сознания с ног до головы забинтованный Смушкевич.

Авария произошла па небольшой высоте. У самолета Р-10 внезапно остановился мотор. Машина врезалась в лес и разбилась. Из-под обломков выбрался техник цел и невредим, а Смушкевича вытащили с переломанными от стопы до бедра ногами, с тяжелыми ранениями головы, с обожженной спиной…

Вечером первого мая в палату, где лежал Смушкевич, вошли четверо военных. Под накинутыми на плечи белыми халатами сверкали золото и эмаль орденов. Это боевые командиры, занимавшие самые высокие должности в Красной Армии, смотрели на товарища, лежавшего с закрытыми глазами, и плакали скупыми мужскими слезами. Когда Смушкевич открыл глаза, начальник ВВС Локтионов, выступив вперед, громко и твердо, как при рапорте, сказал:

— От имени партии и правительства вам приказано не сдаваться, а бороться за свою жизнь так же, как вы боролись в боях… Что вы, товарищ комкор, прикажете передать?

— Передайте, — с трудом произнес Смушкевич, — что я не сдамся, обязательно поправлюсь!

Сказал и потерял сознание.

Когда он пришел в себя, его стал мучить вопрос, есть ли у него ноги? Он их совсем не чувствовал.

После очень сложной операции ноги Смушкевича удалось спасти. Только одна нога стала значительно короче другой. Плохо срастались тазобедренные кости. Казалось, что летчику навсегда придется проститься с авиацией. Но так могли думать те, кто плохо знал Якова Владимировича.

Он попросил, чтобы ему принесли в больницу книгу Островского «Как закалялась сталь».

Когда с ног сняли гипс, оказалось, что мышцы ног атрофированы. Ему прописали массаж и гимнастические упражнения. Смушкевич стал, «как он выражался, «форсировать лечение». Он не удовлетворялся одним сеансом массажа, а заставлял жену и дочь по нескольку раз в день массировать ногу. Во время лечебной гимнастики он испытывал ужасные боли, но никогда не издавал и стона.

Комната в подмосковном санатории Барвиха превратилась в филиал штаба ВВС. Сюда приезжали командиры авиационных частей, конструкторы, директора заводов. Здесь проходили совещания. Смушкевич председательствовал полулежа на диване. Когда врачи запротестовали против такой бурной деятельности и потребовали, чтобы Смушкевич перешел на положение больного, он уехал из санатория. Служебный кабинет заместителя начальника Военно-Воздушных Сил страны превратился в отделение санатория. За ширмой стояла кровать. В штабе ВВС были оборудованы ванная комната с аппаратами физиотерапевтического лечения.

Смушкевич пожаловался как-то Ворошилову, что ему легче было научиться летать, чем ходить на костылях.

Климент Ефремович рассмеялся:

— Это же проще простого. Когда я был ранен в гражданскую, тоже ходил на костылях…

Ворошилов взял костыли, стоявшие в углу кабинета, согнул одну ногу в колене и быстро проковылял через комнату.

— Вот как надо… А ну-ка, герой, попробуй!