"Дти времени" и другие рассказы из жизни рабочих

— Было же это так, — продолжал он. — Я защитил один раз, по окончаніи службы, когда люди прикладываются к кресту, то вы знаете, какая получается тснота и давка, каждый сппшт поскорй приложиться и выйти на улицу. Я уже был около священника, — продолжал Аверьянов, и уже вытянул губы поцловать крест, но батюшка, подняв высоко крест над моей головой, протянул его через мою голову, как я посл разсмотрл, трем богачам этого прихода; меня же, задержавшагося около батюшки, толпа чуть не сбил с ног. Я вышел, не приложась к кресту, и был злой на людей и на священника. Домой пошел я один, не дожидаясь товарищей, — продолжал Аверьянов. Я чувствовал какую-то обиду и несправедливость, причиненную мн. Боясь осуждать батюшку, я все-таки не переставал думать об этом. Я стал припоминать другіе случаи, припомнил, как одного мальчика чуть не задавили в нашем сел из-за семьи богача Агева, перевшагося цлой семьей, состоящей из семи-восьми человк, ко кресту. Мальчик задержался по вин батюшки, как и я, и был порядочно потоптан сбившей его толпой. — Аверьянов остановился и вздохнул.

Агафья Ивановна проговорила:

— Ты очень гордый или самолюбивый. Аверьянов-же отвтил:

— Быть может и то и другое вмст, но это нисколько не измняет положенія дла о справедливости. Короче говоря, я признал батюшку виновным, и что для него в церкви люди не вс равны, а он смотрит только на кошелек, — закончил Аверьянов.

Вра Константиновна как бы подпрыгнула на табуретк, точно что-то обожгло ее, и вопросительно посмотрла на Агафью Ивановну.

Агафья Ивановна, переворачивая чашку вверх дном торопливо проговорила:

— Вот тут то ты и согршил. Разв ты не знаешь, как Христос то сказал: не осуждай и не осужден будеши (растянув слово «будеши»), — продолжала она. А батюшка то, ежели и согрпшл, так с него и спросится, да… еще в д-во-е, как пнсанье говорит, а ты бы богу то молиться ходил да ходил, теб бы вдвое зачлось бы там. Она торжественно подняла руку вверх с вытянутым указательным пальцем.

Вра Константиновна смотрла торжествующим взглядом на Аверьянова.

Что вы скажете, Семен Матвевич! — проговорила она. — Вот она у нас какая, Агафья то Ивановна, — и с гордостью посмотрла на старушку, а она, довольная своим отвтом, и польщенная похвали Вры Константиновны, вопросительно, почти торжествующе смотрла на Аверьянова.

Аверьянов встал и прошелся по проходу, а Вра Константиновна замтила ему, улыбаясь:

— Да вы не убгайте, Семен Матвевич!

Аверьянов быстро повернулся, и улыбаясь, подошел к столу, и встав против Вры Константиновны, проговорил:

— Но нт, довольно я уступал, и теперь я желаю оставить побду за мной, — твердо проговорил Аверьянов.

— Только не на этот раз, — возразила Вра Константиновна. — Правда? — обратилась она к Агафь Ивановн.

— Увидим, — сказала послдняя. — Ну, говорите, — обратилась она к Аверьянову.

Аверьянов, садясь на табуретку, проговорил:

— Вы, уважаемая Агафья Ивановна, сослались на Евангеліе, хотя я и не силен в нем, но постараюсь указать вам, что говорится в другом мст, тоже там. Там говорится: если человк поступает несправедливо, то пойди и скажи ему; если он не послушает, то возьми еще человка и снова скажи, ежели и опять не послушал, возьми третьяго и еще скажи ему, чтоб он устыдился, и ежели не подйствует, то скажи во всеулсышаніе, чтоб каждый знал каков он есть. Но я не длал этого и не желаю, в виду того, что он сам хорошо знает эти слова, а поступает иначе. Значить он — волк в овечьей шукр, как сказал тот же Христос, — закончил Аверьянов.

— Другой вопрос: почему я не молюсь? Да, я желал бы знать, кто мн скажет и доподлинно доведет, что вс эти молитвы и вся церковная служба, тянущаяся по нсколько часов, составленная такими же людьми, как и мы с вами, только в ризах, митрах и монашеских клобуках, есть пріятна богу. Быть может, она ему противна, как нам противно что-либо очень сладкое — Аверьянов встал, снова вынул папиросы и опять положил в карман.

Сренькая старушка с ужасом взглянула на Аверьянова и, шепча губами: «Господи Іисусе Христе, помилуй нас гршных» — пошла куда-то в другое мсто.

Агафья Ивановна сидла не шевелясь, как бы застывшая, и слдила за движеніями Аверьянова. Вра Константиновна с широко открытыми глазами, в которых был видн один безпредльный ужас, не мигая, смотрла на Аверьянова.

Аверьянов сл теперь на мсто ушедшей старушки и заговорил: