Ду Фу

Легко себе представить, с какой внутренней горечью и разочарованием встретил Ду Фу известие об исходе декабрьских сражений. Его главного совета - не затягивать наступления - никто не послушался, и вот результат! Ду Фу понимал, что мятежники Ань Цинсюя принесут еще немало бед и несчастий, а кроме того, неизвестно, как поведет себя в дальнейшем генерал Ши Сымин, назначенный военным губернатором севера. Сохранит ли он преданность императору или, воспользовавшись случаем, снова переметнется к мятежникам? Одним словом, обстановка оставалась неясной и неопределенной, и Ду Фу решил отправиться в Лоян, чтобы все разузнать на месте. Главное, ему хотелось встретиться с влиятельными военными - может быть, с самим военачальником Го Цзыи, который приходился родственником правителю области Хуачжоу (оба носили фамилию Го). Ду Фу надеялся через лоянских военных осуществить то, чего не удалось добиться, посылая доклад императору. Не прислушаются ли военачальники к его советам?..

Пронизывающий зимний ветер поднимал такие тучи пыли, что поэт подчас не видел собственных рук. Пыль мешала дышать, лезла в глаза, набивалась в складки одежды. Ду Фу совсем замерз, но, к счастью, повстречал по дороге Мои Юньцина, своего давнего друга, и они вместе завернули в знакомый дом. Хозяин дома - господин Лю Хао - встретил их радушно и участливо, велел зажечь лампы, накрыть на стол. «Будем всю ночь пировать и читать стихи, - сказал он. - Такие счастливые встречи случаются редко!» Ду Фу грел руки над жаровней и с наслаждением вдыхал запахи горячей пищи. В окна светила луна, и оконная бумага, пронизанная лунным светом, казалась похожей на шелк. «Да, да, - согласился Ду Фу, - будем всю ночь пировать». За столом они обещали друг другу не вспоминать о войне, о мятежниках, но веселье, словно костер в дождливую ночь, едва вспыхнув, сейчас же гасло. Несколько раз хозяин дома хотел взять в руки цитру, вынуть костяные застежки из футляров древних книг, принести расчерченную на клетки шашечную доску, но разговор невольно возвращался к запретной теме. Видно, нельзя не думать и не вспоминать о том, что стало горем для всей страны, и самое лучшее вино кажется горьким, когда люди вокруг мерзнут и голодают...

Через несколько дней поэт добрался до Лояна, города своего детства. Он, конечно, разыскал старый дом тетушки Пэй, где он учился писать большие иероглифы, а затем навестил родные места в Яныпи, где жили многие родственники. Радостное чувство охватило его при виде знакомых рощ и холмов, и сердце сильно забилось, когда колеса дорожной коляски так привычно загрохотали по бревенчатым настилам мостов. Мачеха давно умерла. Ду Фу надеялся встретить в Яныпи своих братьев, но никого из них не оказалось дома - всех разбросала война. В садах уже по-весеннему распускались цветы, птицы стаями носились в воздухе, но нигде над крышами не поднимался дымок - первый признак запустения и заброшенности. Обойдя несколько домов, Ду Фу постучался в ворота Ду Ина, своего любимого брата, о котором он особенно тосковал, и попросил слуг провести в его кабинет. Но и там ничего не напоминало о присутствии близкого человека - книги стояли убранные на полку, и в курильнице давно погасли угольки. По словам слуг, даже наложница Ду Ина, не выдержав одиночества, убежала отсюда, и только старая собака брата неотступно следовала за Ду Фу и, свесив голову, с печальным видом садилась у его ног...

Так и не повидав братьев, Ду Фу особенно обрадовался неожиданной встрече со своим добрым знакомым - господином Вэй Ба. Разыскивая по памяти его жилище, поэт не слишком надеялся застать хозяина, ведь со времени их разлуки миновало два десятка лет. Но, к счастью, оказалось, что господин Вэй Ба по-прежнему живет в Яньши - с женой и целым выводком ребятишек, с любопытством окруживших Ду Фу, едва он вошел в калитку.

С уважением
Меня встречая,

О дороге

Спрашивают длинной.

Но вопросы эти

Прерывая,

За вином

Ты посылаешь сына.

И велишь

Пырей нарезать свежий,

Рис варить,

С пшеном его мешая,

И за то,

Чтоб быть в разлуке реже,

Пьем,

За чаркой чарку осушая...
(«Посвящаю Вэй Ба, живущему на покое»)