Дубай. Наши в браке

– О! Это у них у всех? Желание жениться не проходит даже в пенсионном возрасте?

– Да, – улыбнулась Эля, – он просто почти все деньги отдает за долги.

– Кто?

– Мой… поскольку он единственный сын в семье, он теперь закрывает папин миллион, который тот взял в кредит. Вот и получается – получил зарплату, половину один банк снимает за машину, другую часть – другой банк за папин кредит. Вот, что остаётся, на то и живем.

– Весело…

– Да не очень, но ничего. Это же не навсегда!

– Ну да, конечно. – согласилась я.

– Чашку давай, тебе чай с молоком?

Она повернулась, чтобы дотянуться до полки с чашками и, выставив ногу в сторону, обнажила широкие послеоперационные рубцы.

– Как нога? – спросила я. – Шрамы то остались…как будто тебя волки покусали.

– Да… Я мажу этой мазью для заживления, они вроде светлее становятся. Подолгу стоять не могу. И каблуки вообще, не могу. Полчаса и все – потом болеть начинает. Вроде ничего, но вот до конца все равно пока не разгибается колено, видишь? – она вытянула обе ноги, приподняв до колен длинное домашнее платье. – Вот это ровно, а это – никак.

– А как же теперь танцевать?

– Какие танцы!? – Эля улыбнулась и махнула рукой. – Все уже… Даже если бы не нога, я же теперь жена локала и мать гражданина Эмиратов, так что такие «греховные занятия» остались в страшном прошлом!

– Ух! Прям «страшном» прошлом! – решила я подыграть ей. – Это твой муж так говорит? А ничего, что он был завсегдатаем таких «страшных греховных» мест?

– Мы были молоды и глупы.

– А теперь, спустя год срочно повзрослели и помудрели? – продолжила я мысль.

– КонеЧно! – сказала Эля утвердительно и подняла вверх указательный палец.

Она стала вспоминать наши веселые рабочие будни, а в моей памяти всплывали картины того дня, когда Эля поехала на свою последнюю репетицию…

Наша группа фрилансеров готовилась к очередному выступлению, и все договорились встретиться для отработки новой танцевальной программы. Уже тогда Эля встречалась со своим будущим мужем. В этот день они особенно торопились, потому что ему надо было успеть куда-то, по своим делам, а Эле надо было не опоздать на репетицию. Ее телефон то и дело звонил и, все те, кто ждал одну ее на репетиции высказывали ей, что «время ценно для всех одинаково», что «лучше бы они пригласили на работу кого-нибудь другого» и, если «она не приедет через десять минут, с ней больше никто работать не станет». Эля нервничала, сжимала в руках мобильный телефон и высказывала своему другу все то, что ей говорили по телефону, с добавлением собственных комментариев. Махмуд давил на газ своей двух дверной спортивной машины, и они на предельной скорости мчались по Шейх Заид Роуд, лавируя среди других машин. В таких ситуациях, обычно, уверенность и мастерство водителя не имеет никакого значения. Все решает один неверный сантиметр…

Эля так и не вспомнила, что именно произошло, но их машина на огромной скорости пробила разделительный борт между двумя скоростными трассами, вылетела на встречку и там, столкнулась с еще несколькими машинами, летящими на вполне разрешенной скорости на этом участке дороги – сто двадцать километров в час. Махмуда из машины достали сразу. Что удивительно, все, что он получил в результате аварии – это царапины и стресс, что казалось невозможным, учитывая скорость и то, что осталось от машины после крушения. Она не подлежала ни восстановлению, ни ремонту. Теперь это был просто смятый, искорёженный кусок металла, из которого долго не могли достать Элю. Ее ногу зажало раздавленным капотом. Из кучи торчащих проводов и шлангов непонятная жидкость брызгала ей прямо в лицо. Машина могла загореться в любой момент и перепуганная Эля, забыв о дикой боли в ноге, все время повторяла столпившимся вокруг людям: «Вытащите меня!».

Ее доставили в государственный госпиталь, куда привозили людей, нуждающихся в экстренной помощи. Эля получила сильный удар по голове, который помимо сотрясения увенчал ее лоб большой гематомой, а глаза почти сразу покраснели и налились отеками. Когда она смогла увидеть себя в зеркале, ужас от увиденного, заставил ее позабыть о ноге и о том, что она вообще осталась жива. Лоб и надбровные дуги сильно выдавались вперед, а опухшие веки нависали над налитыми кровью глазами. На секунду ей показалось, что таким уродливым ее лицо останется навсегда…

Обследовав ее изувеченную ногу, врачи сделали вывод, что ей понадобится операция по восстановлению разорвавшихся сухожилий и долгий процесс заживления и физиотерапии. Ее предупредили, что, если она сможет ходить не хромая, это уже будет большой победой и благословением Божьим. Так что, о танцах можно было позабыть еще до операции, а после – искать себе новую профессию и иной образ жизни, сопряженный с нынешней ситуацией.

Надо отдать должное шейху, который оплачивает в этом госпитале, имени, его же отца, операции и лечения, связанные с подобного рода непредвиденными обстоятельствами.