Дубинушка

— Кое-что мне известно, и даже деньги предлагали — побольше, чем именитому футболисту. Приезжал ко мне и наш доморощенный олигарх. Удивлялся, как это я отказываюсь от таких денег. И сам предлагал сто миллионов долларов. «Вы, — говорит, — будете жить как в раю, но с одним условием: изобретение ваше поступит в мое полное распоряжение». А я ему ответил: «Вы, очевидно, забыли, что я человек русский, а русские люди, — если они, конечно, настоящие русаки, — за баксы не продаются». А он мне в ответ: «Да вас наши ребята за кусочек чёрного хлеба покупают. Вы вот третий месяц не получаете зарплату, а и ничего, словно скот, лямку тянете». — «Каких это ваших ребят вы имеете в виду?» — «А тех, что в Кремле сидят. Они ведь все наши. Так что делайте свои открытия, а денежки за них всё равно к нам в карман потекут. Мы сейчас глобальную систему налаживаем: насос такой на горе Афон установим, он деньги со всего мира качать будет. Для гоев электронные карточки соорудим. Придёшь в магазин, а тебе отпустят хлеба и сахара ровно столько, чтобы ты на ногах стоял и работал. На манер лошади или вола бессловесного. Так что думайте, мил человек, и забирайте мои сто миллионов, пока я не махнул на вас рукой». Я, видя такую наглость, сказал олигарху: «Будь эти деньги вашими, я бы, может быть, ещё и подумал. Но деньги-то у вас краденые, а я с ворами дел не имею». Он не растерялся и сказал на это: «Верно вы говорите, но это потому вы так говорите, что не знаете законов нашей жизни. У нас в Талмуде написано: мы живём в городах, которых не строили, пьём воду из колодцев, которых не рыли, едим хлеб, который не сеяли и не жали. И все богатства гоев, нажитые ими в поте лица, в конце концов к нам переходят. Вы вот учёный, а того не знаете, что прав человеческих у вас, гоев, никогда не было и не будет. Так что смиритесь, а то потеряете и тот кусочек чёрного хлеба, который мы пока даём вам». На это я ему заметил: «Да, это верно. По таким законам вы и жили тысячи лет, но я теперь серьёзно замыслил лишить вас такой привилегии. Я заставлю вас жить по общим человеческим законам. Днём вы будете трудиться на полях и заводах, а вечером замаливать грехи ваших дедов и прадедов и просить у нашего христианского Бога, чтобы он не лишал вас вдруг проснувшейся в вашем лохматом сердце жажды творить добро, ходить в нашу церковь и молиться, молиться о здравии людей, которых вы ещё вчера так люто ненавидели».

Олигарх этих слов не понимал; он таращил ошалелые глаза и тихо-тихо, так, что его смогли расслышать только они двое, по-змеиному прошипел:

— Идиот!

И, боязливо пятясь, открыл дверь лаборатории. Но в тот момент, когда он повернулся ко мне спиной, я навёл на него свой прибор и выпустил изрядную дозу благосозидающих лучей. Благосозидающих — так называю я лучи своего прибора.

— И что же?.. Как они подействовали на олигарха?

— Я потом прочитал в газете заметку о метаморфозе, с ним происшедшей. Он потерял покой и закрылся в своём дворце. Не спал ночами и плакал. К нему явились лучшие психиатры Лондона и поочередно стали с ним беседовать. Но он продолжал плакать и гнал их прочь. Потом пригласил к себе редактора одной русской патриотической газеты и предлагал ему большие деньги на увеличение тиража газеты и для передачи лидеру коммунистов. Будто бы при этом говорил: «Я украл деньги у русских и теперь буду их возвращать». Потом несколько миллиардов перевёл в московские банки. Говорит: «Деньги оставляю за собой, но пусть они служат России». И будто бы звонил руководителю коммунистической партии, просил у него прощения. Но есть и печальная правда: в таком состоянии олигарх пробыл немного. Со временем к нему возвратилась его прежняя жажда денег. Он купил большой пакет акций сибирской нефти, закупил какие-то спортивные команды в западных странах и развил бурную деятельность по стяжанию всё новых и новых сумм русских денег. Я думаю, что на таких людей, как он, одной атаки моего прибора не хватает. Для них нужны дозы побольше.

— Так, значит, ваш прибор в основном готов, и теперь лишь нужны опыты и затем написать инструкцию по его применению?

— Да, это так. Но тут-то и начинается самое трудное. Я должен видеть людей, которым отдам его в руки. А таких людей на горизонте пока не замечено.

— Такие люди явятся. Они уже есть, но им надо организоваться. Именно сейчас и происходит этот спасительный для России процесс: патриоты ищут пути объединения. Не завтра, так послезавтра мы проснёмся и увидим силу, способную спасти Отечество. Вот тогда-то ваш прибор и пригодится.

Генерал подумал, а затем спросил:

— Ну, и как же вы теперь? Как жить будете?

— А так: беженец я. А лучше сказать: бомжом заделался. Нет у меня ни дома, ни семьи. Родственники в Сибири живут. Поехал бы к ним, так меня там искать будут. А вот если здесь у вас в станице…

— Да, конечно! — воскликнул генерал. — Я буду рад. У меня же целый дом. Казакам скажу: племянник ко мне приехал. А если москвичи искать будут — спрячу вас. Однажды ты их надул, обманем и в другой раз.