Дублер

– Обычно: бодренько, бренчаще, такая как бы Джони Митчелл для университетского радио. Музычка, под которую комфортно есть. Мы назывались «Нора Шульц и новые варвары», если вы можете в это поверить. Звукозаписывающая компания посчитала меня новой Аланис Мориссетт. Я была чем-то вроде ее дублерши. Если бы Аланис Мориссетт как-нибудь свалилась с табуретки, то компания бы десантировала меня на ее место. Бог знает почему – мне даже не особенно нравится Аланис Мориссетт. Забавно, вам не кажется?

– «Нора Шульц и новые варвары». Отличное название.

– Отключает язык, да? Не могу понять, почему мы не раскрутились. Конечно, компания хотела, чтобы я поменяла название на что-нибудь более бело-англосаксонско-протестантское, в идеале «Маланис Флориссетт» – или что-нибудь в таком духе. Они думали, что так мы будем лучше продаваться, но я придерживалась своих эстетических принципов и осталась Норой Шульц. Ну а дальше уже рок-н-ролльная история. Номер сто два, с пулей[14].

– А как называлась песня?

– Значит, вы не помните?

– Напомните мне.

– Поверьте, вы о ней не слышали.

– Все равно скажите.

– Я этим не горжусь…

– Давайте же.

– Она называлась, – Нора поморщилась, – боже мой, она называлась… «Подсела на любовь».

Стивен тоже поморщился:

– Отличное название.

– Разве нет? А детишки обожают все эти наркотические метафоры. И любые песни, где наркотики рифмуются с котиками, экзотиками и невротиками, прямо-таки обречены стать хитом, так ведь?

– Знаете, по-моему, я о вас слышал.

– Врун.

– И почему вы бросили это занятие?

– Я не бросала – оно само меня бросило. Кроме того, те немногие связи, что у меня еще есть, остались в Штатах, а Джошу нужно быть здесь для работы. Он на той самой ключевой стадии карьеры – по крайней мере, так он мне все время говорит. Так что мы решили это приостановить. Временно, конечно. А пока я немного пишу.

– Что пишете?

– Да самое обычное: истории, сценарий-другой.

– Звучит интересно.

– На самом деле нет. Я хочу сказать, ведь все что-то пишут, разве не так? Если вы спуститесь на эту вечеринку, подойдете к кому-нибудь и спросите, как ему пишется, никто не спросит: «Что пишется?»

– А вы показывали кому-нибудь что-нибудь?

– Нет…

– Так нужно показать.

Она сильно затянулась сигаретой и сурово посмотрела на него:

– Зачем нужно?

– Ну, потому что, я думаю, в таких вещах важно быть настойчивым.

– Следовать за своими мечтами?

– Нет, просто иметь амбиции. Найти то, что любишь делать, и делать во всю силу своих способностей. – Он искоса глянул на нее, чтобы понять, сойдет ли это ему с рук. По крайней мере, не было никаких внешних признаков насмешки. – А кроме того, я подозреваю, что у вас должно здорово получаться.

Она пренебрежительно поджала губу:

– Это вы просто говорите, чтобы сделать мне приятное. Откуда вам вообще знать?

Стивен почувствовал себя оскорбленным. Он прекрасно умел говорить людям приятные слова, но тут был не тот случай.

– Из того, как вы говорите. Вы просто выглядите так, будто бы у вас здорово получилось – в смысле, хорошо писать. Вот и все.

Нора чуть опустила голову, как бы извиняясь, и забрала у него бутылку шампанского:

– Спасибо, Стивен. – Она сделала долгий глоток, вытерла брызнувшее на подбородок шампанское тыльной стороной руки, а потом быстро всосала каплю с пальца – и этот жест поразил Стивена: таким он показался чудесно ловким, живым и классным.

Вскоре после распада его брака, когда Стивен достаточно собрал себя по кусочкам и взял в руки, чтобы выехать из квартиры, он начал замечать, что приобрел досадную способность вызывать у женщин необоримое желание сходить в туалет. Когда ему случалось бывать на вечеринках, то в какой-то момент – обычно когда он упоминал о разводе – женщины легко касались его руки и говорили: «Вы меня извините? Мне надо сходить по-маленькому». И Стивен понимал, опять и снова, что фактически стал Человеком-Диуретиком, супергероем с крайне узкоспециализированными способностями. Обычно он не придавал этому большого значения: развод выщелочил из него все и всяческие романтические инстинкты, а избегать случайных сексуальных связей без любви ему удавалось обескураживающе легко. Но все-таки он удивился и немного занервничал, когда понял, как сильно хочет, чтобы Нора осталась здесь, с ним. Они опирались о перила рядом, и Стивен ощущал давление ее локтя на свой. Положить ладонь на теплый изгиб красивой спины, наклониться и…

– Хотите узнать, о чем мы с Джошем спорили?

– Только если вы сами хотите мне рассказать.

– О’кей, в общем так. Мы готовились к вечеринке и просто, ну, знаете, занимались любовью, и все было классно, и он навис надо мной с этим своим полусонным, как при запоре, образцово-романтическим выражением лица, специальным таким, для крупных планов, и сказал, что я… – она чуть содрогнулась, – что я – ветер под его крыльями.

– О!