Дублер

Конечно же, это просто паранойя. Никто не отправляется в тюрьму за то, что украл приз «Лучший актер». Нужно просто пока хранить его у себя, затем выбрать момент, когда шумиха уляжется, протащить эту штуку в театр и оставить у служебного входа. Возможно, с анонимным извинением, его набрать из букв, вырезанных из старых газет. Стивен решил завернуть голову в одеяло и запихать поглубже в шкаф, рядом с подарочным диском «Белка Сэмми поет любимые детские песенки».

С внезапным приступом стыда он понял, что опаздывает к дочери. Быстро натянув пальто, он сунул руки в карманы, проверяя ключи, но тут же взвизгнул и вытащил их обратно. В карманах было тепло и влажно и, похоже, лежало что-то мягкое. Ощущение такое, будто запускаешь руку в кишки, но Стивен сделал глубокий вдох, снова полез в карман и вытащил оттуда сырую, распадающуюся на части салфетку винного цвета, полную раздавленных в кашу канапе – миниатюрных кишей, липких от горчицы и меда коктейльных сосисок, чего-то странного, некогда называвшегося «дьявол на коне», теперь лишенного коня. Фуршет. Он случайно стащил закуски. Видел ли кто-нибудь, как он их крал? Нора? Награда, еда… Что еще он мог стащить? Деньги? Он снова сунул руку в карман и нащупал что-то, сделанное из пластика – твердого, но будто бы прогибающегося под нажимом. Стивен медленно вытащил руку. Шестидюймовая гнущаяся фигурка Хана Соло в костюме из фильма «Империя наносит ответный удар», обмазанная чем-то похожим на ореховый соус. Награда, еда, статуэтка из «Звездных войн» – впервые он понял всю глубину фразы «аж пальцы ног подгибаются», чувствуя, как они впиваются в поношенные кроссовки. Стивен потряс головой и пошире открыл глаза.

Я должен выбросить прошлую ночь из головы.

Я не должен подводить Софи.

Я должен собраться и сконцентрироваться.

Я должен вести себя с Софи наилучшим образом.

Моя цель и задача – показать Софи и Алисон, что я хороший, ответственный, любящий, успешный отец.

Как можно быстрее Стивен запихнул украденную еду в мусорное ведро, вымыл руки, поплескал водой в лицо, побрился, все время ощущая, как помятый и воспаленный мозг перекатывается в голове, словно апельсин в обувной коробке. Стивен переоделся во что-то чистое и симпатичное: выглаженную рубашку, приличные штаны, подходящий пиджак и туфли. Проглотил две таблетки аспирина, пополоскал горло «ТиСиПи», чтобы отпугнуть ангину, снова надел пальто и вышел на улицу – как он надеялся, новым человеком, в какой-то степени.

Харрисон Форд и роковая утренняя столовая

Вскоре после рождения дочери Стивен поддался разгулу мрачных философических мыслей, которые неизбежно приходят с первым отцовством. «Что станется с моей семьей, – беспокоился он, – если меня не будет рядом, чтобы заботиться о них? Как они справятся, если я не всегда смогу быть вместе с ними?» Теперь, семь лет спустя, он получил ответ на эти вопросы.

На самом деле они справлялись фантастически хорошо.

Софи жила с Алисон и ее новым мужем Колином, менеджером инвестиционного банка, в комфортабельном викторианском доме около Барнс-Коммона. В этом доме, теперь их доме, было пять спален, большой сад с беседкой и модернистским водяным сооружением для украшения, а также две блестящие новенькие машины у парадного въезда. Отдельно стоящее здание из красного кирпича, с большими раздвижными окнами и дымовой трубой – именно такие домики рисуют дети. В конце концов, не рисовать же им однушку – да и как?

Стоя у двери, Стивен взглянул вниз и влево, на аккуратный ряд зеленых резиновых сапог у дверного коврика, расставленных по размеру в порядке уменьшения, как в сказке про трех медведей. Он нажал на кнопку звонка и постарался не чувствовать себя мелким коммивояжером.

Дверь открыл, как и предполагалось, Колин. Он был одет в спортивный костюм цвета «мох-и-лишайник», неприглядно растянутый на широкой рыхлой фигуре регбиста частной школы, нерегулярно играющего в гольф, – и снова Стивен ощутил острую волну недвусмысленной, не отягощенной виной ненависти. Колин тем временем выстроил фирменную самодовольную улыбку на большом розовом лице капитана регбийной команды; воротничок его рубашки поло торчал вверх, фривольно, ликующе, по-отпускному; щеки были такими розовыми, словно их только что нарумянили. Или отхлестали. В любом случае Стивену нравилось представлять это так: отхлестали, очень жестко, одновременно по обеим, ракетками для пинг-понга.

– Стив!

– Колин!

– Мы уже засомневались, приедешь ли ты.

– Ну… я приехал.

– Ну, рад тебя видеть! – соврал он. – Я сообщу юной леди! – Колин развернулся и прокричал в глубину дома: – Софи, Стив приехал! – (Пауза.) – Входи же, – сказал Колин, открывая дверь ровно настолько, чтобы гость смог протиснуться внутрь.

Стивен подумал, не вытереть ли ноги, потом решил не миндальничать: уж это проучит негостеприимного хозяина. Он пошел было на кухню вслед за Колином, но его остановила Софи, вылетевшая из гостиной на полной скорости. Она крепко обхватила отца руками за шею, ногами за пояс, как будто залезала на дерево, выжав из него весь воздух.