Дубровский. Дело князя Верейского

— Благодарю, Пётр Андреевич, — отозвался министр. — Как видите, господа, войны не избежать. Да вы, думаю, это и без того уже поняли. Многие из вас сейчас, можно сказать, работают в тылу будущего противника. Ничего не поделаешь, господа, стратегия русской армии в начале кампании — отступать с боями. Но потеря нескольких областей не должна нас устрашить, ибо целость государства состоит в целостности его армий. Наша, в данном случае — ваша, основная задача состоит в дезинформации. Требуется донести до французов и их союзников якобы основную идею штаба нашей армии — дать генеральное сражение вблизи рубежей. Пусть они исходя из этого и разрабатывают генплан своего блицкрига, как говорят немцы. Я хотел, чтобы вы услышали это непосредственно от меня. Донести это в письменном виде рискованно. Не доверяйте информации или указаниям иного характера на этот счёт. В случае получения таковых надо твёрдо знать, что это фокусы вражеской контрразведки и вы на грани провала. В это время стоит проявлять бдительность как никогда. И да пребудет с вами Бог, и не отвернётся удача!

Барклай де Толли направился к выходу. Присутствующие встали с мест.

— Прошу садиться, господа, — объявил полковник Воейков, когда за министром зарылась дверь. — Сейчас прервёмся ненадолго. Рядом в кабинете организован буфет с закусками и самоваром. Прошу, угощайтесь. Кто-то ведь прямо с дороги. Сбор через полчаса. Подполковник Чуйкевич более детально введёт в курс дела относительно общего положения дел и расклада сил в Европе. Далее с каждым из вас мы в личном порядке определим его цели и задачи.

XII

Направляясь к выходу из зала, начальник Особенной канцелярии сделал жест рукой, означающий «не надо вставать». Уже в дверях он повернулся, нашёл глазами князя Верейского и обратился нему:

— А вас, Василий Михайлович, прошу следовать за мной.

Князь, помедлив, встал и двинулся следом за начальником Особенной канцелярии. Нерасторопность Верейского его коллеги офицеры приписали образу жизни штатского человека. Причиной же стало внутреннее замешательство. Смутил отнюдь не вызов на аудиенцию, а его тон. Обычно при обращении к нему начальственные нотки в голосе полковника растворялись куском сахара в горячем чае. Тут же слова хрустели на зубах чёрствым сухарём.

О, сколькими возможностями природа наделила человека для демонстрации своих чувств и эмоций! Слова что, слова — удел зависимых или прямых, как степной большак, людей. Обладающий силой либо влиянием, прежде чем заведёт речь, может извести так, что и говорить ему уже незачем. Если только для ясности. И арсенал для этого широк, словно у армии накануне прорыва обороны: мимика, интонации голоса, взгляд, жестикуляция, шаги… Когда наблюдаешь такие знаки, то на ум приходят степные большаки.

Почётный резерв

I

Эполеты начальника на каждом шаге потряхивали золотой бахромой, как если бы её тревожил лёгкий ветер. Верейский, следуя за начальником, не отрывал глаз от пляски завитушек, но занимали его другие мысли.

Что могло стать причиной такого сухого к нему обращения? Ответа на этот вопрос князь не находил. Скорее, он вправе был ожидать поощрения или награды. В Париже в осведомители ему удалось заполучить сотрудника военного министерства. Да ещё какого! Агент Мишель — тот, кто готовил сводки по численности и дислокации французских войск для самого Наполеона.

Провал? Но судя по тому, что удалось без проблем вернуться в Россию, вряд ли. Поводов заподозрить себя в двойной игре он не давал. К тому же — будь так, вышагивал бы сейчас не по Меншиковскому дворцу, а по каземату Петропавловки. А если раскрыл себя и оказался для Петербурга источником дезинформации? Такое нельзя было исключать.

В конце концов князь махнул рукой на эти думы и лишь старался не отстать от Воейкова. Уж больно тот оказался скор на ногу. Редкий пример того, как человек одинаково быстро и двигается, и соображает. Как правило, он на чём-то экономит, чтобы максимально дать энергии рабочей зоне организма.

II

Внутренний замок массивной двери с медной табличкой «Инспектор классов полковник К.О. Оде-де-Сион» оказался с характером. Пока Воейков елозил ключом в замочной скважине, мысли князя переключились на брелок. Он маячил на серебряной цепочке в ушке ключа. Заинтересовали вытравленные на нефритовом овале угольник и циркуль — символы масонства. Маловероятно, чтобы полковник имел отношение к тайному обществу, тогда — хозяин кабинета, отведённого разведке на время совещания.

Обстановка резиденции инспектора классов свидетельствовала о его неприхотливости, если не аскетизме. Простая добротная мебель, на стенах — лишь гравюра «Переход русскими войсками под командованием Суворова Чёртова моста» и деревянное католическое распятие. Если принять гравюру за икону, то — келья аббата небольшого монастыря, да и только.

Воейков счёл за должное пояснить.

— Карла Осиповича за глаза называют монах и солдат. Француз Шарль Оде поменял монашеский обет на воинскую присягу, и не одну: французскому, прусскому, польскому и российскому властителям.

У князя едва поднялись брови.