Дубровский: по мотивам фильма «Дубровский»

Она заглянула в кабинет и хотела было уже пойти к себе, но Троекуров позвал ее и неопределенно ткнул в сторону телевизора.

– Видала? – похмельный язык вяло шевелился во рту.

– Что, много украли? – она без особого любопытства посмотрела на экран.

– …Да… – Троекуров зажмурился – у него стучало в правом виске. – Слушай… Поосторожнее там, а то заезжаешь на лошади своей чёрт-те знает куда…

Маша посмотрела на него – как на чужого, а потом будто решалась на что-то с пару секунд и тут же выпалила:

– Ты почему скрыл от меня про дядю Андрея?

– Что… – Троекуров растерялся. Он не ожидал такого вопроса. – Что скрыл?.. Что я скрыл?..

– Почему? – жестко спросила Маша.

– Да я сам только, мы с ним пару дней… Я вообще в шоке…

– Почему?

– Да мы это… разосрались… по ерунде, не звонил, а тут раз, и всё, и не успел, и нет его…

– Ты был на похоронах? – холодно сказала она.

– Да… – слабо отозвался Троекуров.

– Ты на похоронах был? – повторила Маша, тыкая отца, словно школьника, носом в его собственную ложь.

– Ты как с отцом разговариваешь?! – взорвался Троекуров. – Я тебе покажу голос на отца! А ну, вон отсюда! Отчитывать меня! Он боевой товарищ мой! Друг! Пигалица!

Маша поджала губы, выпрямилась и ушла в темный проем коридора.

Троекурову стало тяжело дышать. Портрет хмуро взирал на него с камина.

Маша привыкла к импульсивности отца и была готова простить его за вспыльчивость. Но не пойти на похороны… Она помнила, как дядя Андрей приезжал к ним, когда ей едва исполнилось пять лет, и они все втроем – с отцом – ходили на рыбалку. То есть взрослые удили рыбу, а Маша баламутила ногами воду, поднимая ил со дна, и носилась по берегу.

А теперь дяди Андрея нет. Она зашла на кухню, вытащила из шкафчика полбуханки хлеба и, накинув пальто, выбежала во двор. Обогнув усадьбу, Маша очутилась у гаража, под стеной которого по-прежнему были навалены мешки с цементом. Солдат с покрасневшей от холода шеей все так же перекидывал в тачку строительный мусор.

– Держи, Малаев, – сказала Маша, протягивая ему хлеб.

Тот, смутившись, потупился, но хлеб все-таки взял.

– Спасибо, Марья Кирилловна.

– Да какая я тебе Марья Кирилловна, Малаев? – хмыкнула Маша. – Как Семён?

– Да получше вроде. Вовремя его всё-таки увезли. Если б не папа ваш… – рассыпался в словах солдат.

– Ладно, будь здоров, Малаев, – бросила Маша и побежала к конюшне.

Нужно было еще успеть прокатиться до обеда.