Дуэль без правил. Две стороны невидимого фронта

Одним из ложных обвинений на втором московском процессе было то, что Пятаков в декабре 1935 года летал в Норвегию для встречи с Троцким. Норвежские официальные лица сообщили, что в то время аэропорт Осло был закрыт из-за плохой погоды. 29 января Троцкий сказал мне: “Как ворон может спровоцировать лавину, история с самолетом Пятакова может стать началом падения Сталина”. 31 января, после расстрела Пятакова, Троцкий снова заметил мне: “Это будет стоить Сталину всего”. Его перспектива была на удивление короткой. Несомненно, он также думал о Сталине, когда в тот же день сказал мне: “Хитрость — это низкая форма интеллекта”.

Диего Ривера предложил Троцкому голубой дом на Авенида Лондрес в Койоакане. Ривера и Фрида Кало, его жена, жили в Сан-Анхеле, в двух или трех милях отсюда. Диего и Фрида были очень внимательны к Троцкому. Вскоре мы познакомились с наиболее активными членами мексиканской троцкистской группы, которые были в основном молодыми школьными учителями или рабочими. Двое или трое из них приходили каждый вечер, чтобы нести ночную охрану, чтобы я мог отдохнуть от дневной работы. Высокопоставленный мексиканский чиновник Антонио Идальго был посредником между мексиканским правительством и Троцким; он также быстро стал его личным другом. Он был честным человеком с большим характером, прошедшим через Гражданскую войну в Мексике. Троцкий и Наталья полюбили его. Что касается меня, то я бежал к нему в кабинет всякий раз, когда возникала проблема, которую нужно было уладить с каким-нибудь чиновником, и он всегда был готов помочь.

В начале февраля мы провели два или три дня с Идальго в загородном доме Бохоркеса, недалеко от Куэрнаваки. Бохоркес тоже был высокопоставленным мексиканским чиновником. Хотя он был другом Идальго, он был более сдержан по отношению к нам. Отношения между ним и Троцким были вежливыми, но не более того. Во время нашего пребывания на вилле Бохоркеса мы провели день на ранчо Мугики, которое находилось неподалеку. Официально Мугика занимал должность министра связи и общественных работ, но на самом деле он был, пожалуй, самым близким другом и соратником президента Карденаса, который, будучи главой государства, никак не мог взять на себя обязательство встретиться с Троцким. Встреча с Мугикой должна была в некотором смысле заменить ее. Мугика был человеком большого ума. С высоким лбом и сверкающими глазами у него было определенное физическое сходство с Троцким, которое он, возможно, культивировал. Во время визита беседа была дружеской и оживленной. В нем речь шла о Мексике, ее экономических и социальных проблемах, но не выходила за рамки общих положений.

Американские троцкисты назначили встречу на 16 февраля в большом зале ипподрома в Нью-Йорке. Троцкий должен был говорить по телефону из Мексики как на русском, так и на английском языках. Ближе к вечеру Троцкого, Наталью и меня привели в небольшую комнату в здании телефонной компании в Мехико. В центре комнаты был установлен микрофон, и инженер дал Троцкому инструкции о том, как он должен говорить. Несколько раз в течение следующих нескольких часов проверялась связь с Нью-Йорком, и Троцкий приготовился выступить, но затем почти сразу же связь оборвалась. В конце концов, нам пришлось уйти.

В то время я еще не был знаком с мексиканской средой. Если бы у меня тогда был тот опыт, который я приобрел позже, возможно, можно было бы найти альтернативу. В Нью-Йорке Макс Шахтман достал из кармана английский текст речи Троцкого, присланный за несколько дней до этого в качестве меры предосторожности, который он зачитал собравшимся. В 1937 году телефонная связь, очевидно, не обладала тем качеством и надежностью, которые она имеет сегодня. Но, в конце концов, мы находились на самой телефонной станции, в окружении инженеров. У меня почти нет никаких сомнений в том, что сообщение было каким-то образом сорвано либо сталинскими агентами, либо властями Соединенных Штатов.

Ян Френкель прибыл из Чехословакии 19 февраля. Бернард Вулф, член американской троцкистской группы, тоже поселился с нами. Он работал с англоязычной перепиской. Впервые за долгое время у Троцкого был такой секретарский штат.

Вскоре после своего прибытия в Мексику, Троцкий потребовал создания международной следственной комиссии, которая изучила бы ложные обвинения, выдвинутые против него и его сына на московских процессах. План сделал большой шаг вперед, когда Джон Дьюи, американский философ, согласился стать членом комиссии и даже ее председателем. Помимо шести американцев, в комиссию входили француз (Альфред Росмер), два немца (Отто Рийле и Венделин Томас), итальянец (Карло Треска) и мексиканец (Франсиско Самора). Сюзанна Ла Фоллетт была чрезвычайно активна и прилежна в качестве секретаря комиссии.