Дуэль четырех. Грибоедов

   — В таком случае вас наверняка заинтересует вот это, постойте, да, от этого именно места: «...пользуясь таковым его расположением, уговорил купца Свешникова отправить в Коканд караван, который уже и отправлен на довольно значащую сумму. Я долгом поставил довести все сии обстоятельства до сведения государя императора, его величество высочайше повелеть соизволил купца Свешникова за содействие его в сём случае общественным видам наградить золотою медалью на красной ленте...», ну, и так далее. Каково? Калужскому купчине золотая медаль, и за что, чёрт возьми; а за то, что купчина водит туда-сюда свои караваны, как по роду занятий и должен водить!

   — Чему удивляться? Нам необходимо иметь продукты тёплого и Жаркого климата. Кроме того, вы заметьте, британцы через Синд и Пенджаб рвутся нынче к Афганистану, чтобы оттуда овладеть Средней Азией и диктовать нам условия торговли с народами Хивы, Бухары и Коканда. Можем ли мы такие злодейства терпеть? Очень возможно, восточное направление станет главнейшим в русской политике на сто лет вперёд.

Стурдза изменился в лице, депешу швырнул без пакета, заговорил тоном властным, тоном непоколебимо убеждённого в своей исключительной правоте человека:

   — Этого быть не должно!

Александр хотел затянуться сигарой, да позабыл, поднял брови, с недоумением поглядел сквозь очки на переменившегося в лице молдаванина:

   — Отчего же, дозвольте узнать?

Стурдза резко поднялся, с громким стуком отстранив стул, подступил к нему близко, пригнулся, негромко, но строго спросил:

   — Как по-вашему, что даёт нам Священный союз[104]?

Скрывши своё удивление, оставляя холодным лицо, размышляя о том, по какой тайной причине этот грек по матери, по отцу молдаванин, женатый на скромной хозяйственной немке, неумолимо злопамятный, как передавали о нём, погрязший в мелких расчётах, так близко к сердцу, что чуть не кричит, принимает запутанные и тяжкие заботы российской внешней политики; не по одному же тому, что пункты трактата, образовавшие только что названный союз государей, его рукой писаны, а не чьей-то другой, Александр так же негромко ответил, глядя вступившему на русскую службу молдаванину-греку прямо в расширенные глаза:

   — По-моему? Ну, если хотите, по-моему, европейский союз государей позволил нам отчасти ослабить обширное влиянье Британии, не вступившей в него, но дела Европы и держав европейских нечто вроде небольшого реванша за наше бесславное поражение на Венском конгрессе. Кажется, вы, в то время там бывши, имели случай наблюдать козни чрезвычайные Талейрана и лукавых злодеев с туманного Альбиона.

Стурдза выпрямился, отступил на шаг, призадумался, улыбнулся странной, почти зловещей улыбкой, точно мысль его устремилась совсем на иное:

   — О, Талейран справедливо говорит о себе: «Я умею садиться как следует». Он тогда сел удачно. Однако не далее как месяц спустя Англия подписала договор четырёх, вступив таким образом в Священный союз, ею отринутый; если хотите, вступила, не вступая в него. И в этом, я полагаю, вся соль. Договор четырёх предусматривает военное вмешательство в любую страну, в которой вспыхнут волненья, если волненья представят угрозу спокойствию и интересам соседних народов. Таким образом, Священный союз обеспечивает стабильность в Европе и гарантирует от перемены правления, в какой бы стране оно ни замыслилось. Представьте, даже если бы перемена правления замышлялась у нас, вся Европа тотчас сызнова была бы в Москве. Эту каверзу, я надеюсь, вы понимаете?

Александр глубоко затянулся сигарой, которая вдруг стала горькой, и по сердцу прошла какая-то дрожь, но выразился он рассудительно и спокойно:

   — Разумеется, эту каверзу европейскую против нас я понимаю. Европа долго была и долго ещё будет не с нами.

Стурдза сузил глаза, хитро взглянул на нега сверху вниз, должно быть в подражанье Талейрану, примеряясь, как сесть, всё ещё продолжая стоять, невысокий и круглый, затянутый в вицмундир, хотя пора было садиться.