Дуэль четырех. Грибоедов

   — Самоубийственная идея.

   — Однако водружение российского знамени на берегах Босфора есть овладение всей торговлей между Азией и Европой, доход от которой стоит копей царя Соломона.

   — Только овладей мы торговлей между Азией и Европой, как сладко снится нашим попам и нашей казне, тотчас англичане натравят на нас всю Европу, как всю Европу натравили на безвредных для них якобинцев и Бонапарта, и полками всех за деньги купленных европейских держав, своего не выставив ни одного, станут воевать против нас лет двадцать пять, как воевали против якобинцев и Бонапарта, не потратив ни единого солдата со своей стороны, если не считать топтанья Веллингтона в Испании[161]; и таки сократят нас до ничтожества, подобно тому, как некогда нас сократили монголы, — так что самое время молиться, чтобы не пришлось нам до Святой Софии доставить креста.

   — С вами, конечно, не согласиться нельзя, да идеи этого рода чуть не бессмертны.

   — С этим тоже не согласиться нельзя. Таким образом, следствием беззаконного совокупления, по меньшей мере, двух безумных идей мы очутились в положении, мало чем отличном от мышеловки. Нынешняя граница на западе за Кавказским хребтом начинается Шурагельской провинцией, совершенно открытой и ровной. Далее к ней прилегает область Бамбацкая, которую окружает довольно высокий горный хребет. Граница затем простирается через провинции Казахскую, Шамшадильскую и Елизаветпольский округ и, охватив некоторую часть Карабахского ханства, оканчивается на берегу Аракса. Здесь имеет протяжение по Араксу и через Муганскую степь, а ханство Талышинское, протягиваясь по берегу Каспийского моря и входя внутрь персидских владений углом, составляет оконечность границ наших к востоку. Через горы, образующие нашу границу, проходит несколько довольно удобных дорог, где только не может пройти артиллерия, а пехота проходит свободно. В ханство Карабахское вход отверст неприятелю по всему пространству течения Аракса, однако выход опаснее, ибо река Араке в тылу имеет места открытые, в которых обнаруживается движение. Степь Муганская, представляющая наилучшие пастбища, зимой принимает множество народов кочующих; в прочие времена единственная её оборона в змеях, в ней обитающих. Ханство Талышинское имеет границу совершенно открытую. С запада лежит хребет гор, в которых вершины и отлогости их, обращённые к нам до самой подошвы, и почти все дороги, входящие в ханство, находятся в руках персиян. Таким образом, не видеть нельзя, что в случае войны оборонительной обширность и неудобность границ требуют значительного количества войск, тогда как у нас всего две пехотные дивизии, бригада резервная, три гренадерских полка, полк драгунский и казачьи полки — всего не более тысяч пятидесяти, при сорока восьми батарейных, шестидесяти лёгких и двадцати четырёх конно-казачьих орудиях, да до семи тысяч казаков на линии, которых в Грузию ни при каких обстоятельствах перебросить нельзя. При таком ничтожном количестве войск единственный и удобный способ обороны есть война наступательная. Для войны наступательной возможны два направления: через Эриванскую область, в которой имеются крепости, и через Карабах, землю гористую, однако ж имеющую кратчайшую дорогу в Тебриз. Впрочем, надо прибавить и тут, что в случае совокупления турок и персиян наступательные действия едва ли для нас станут возможны.

   — Стало быть, по-вашему, к лучшему; из Грузии выйдем, пусть бестолковых грузинцев перережут совместными ордами персияне и турки, мастера вырезать всех без остатка, а мы встанем на естественные пределы по Кубани да Тереку, от одного вида такого количества войск в один миг угомонятся и Дагестан, и Кабарда, и Чечня, а мы вкусим все сладости мира — верно я понимаю?

   — Эх, Александр Сергеич, кабы этакое чудо было возможно, так я бы век об этом Бога молил; да уж раз вошли, так не по-русски грузинцев бросать на ножи, какой ни бестолковый народ: груздем назвались — как у нас говорят, — придётся нам за этих грузинцев насмерть стоять, иначе мы не умеем. А пока вот вам задача для миссии, из первых первейшая: от войны оборонительной нас оберечь, то есть Аббаса Мирзу[162] от войны отклонить, а с ним и вторая: оберечь от совокупного действия турок и персиян, то есть перессорить их между собой, а много лучше, если Аббас Мирза устремится вместо нас на Стамбул, поскольку к войне наступательной мы ещё не готовы, для нас нынче первое дело Чечня, путь безопасный от Моздока в Тифлис.

   — На сей подвиг миссия как будто мала.

   — Я Христом Богом молил, да в Петербурге глухи и слепы на нас, в Европу сильно глядят, большей миссии нам не дадут, вся надежда на Мазаровича да на вас, порадейте, сердешные, басурманам не выдайте нас.

Александр был рад порадеть, да каким чудом они вдвоём с Мазаровичем, венецианцем, нерусского подданства, удержат Аббаса Мирзу от войны против нас, да ещё напустят стервеца на Стамбул, он не мог ума приложить. Всякую цель поставить легко, вот только путь к ней лежит по горам.

Алексей Петрович взглянул на него испытующе: