Дуэль до первой смерти

Илья Константинович, в разговоре с которым известный хам и грубиян Чирков блеял, как ягненок на приеме по личному вопросу у льва, кстати, числился в соответствии с российской табелью о рангах аж на тридцать семь позиций ниже его самого в списке богатеньких и успешненьких. Немногих, хорошо его знающих, этот факт откровенно веселил. В чем, спросите, дело? Да ни в чем, просто в России живем, а у нас, как известно, не стоит верить никому, а уж тем более ничему вслух произнесенному или написанному. Вспомните хотя бы сарай с дровами, на стене которого написано совершенно другое. Или ту же Конституцию обожаемого отечества. Читали? Ах нет? Обязательно полистайте на досуге и воспарите душой. В этой чудной книге полно ласковых слов и душевных обещаний, хотя на деле выходит как раз то, о чем прописано на стене того самого сарая.

Собеседник Чиркова в действительности был человеком очень и очень небедным, намного его самого зажиточнее, может, даже на порядок. И только благодаря природной скромности и незаурядному уму это богатство не выпячивал. Не светился по Куршавелям в компании…, извините, шлюх, не скупал оптом футбольные команды, не тратился на яхты размером с хороший авианосец, не… продолжить? Не страдал стадным инстинктом, а потому жил не в Барвихе, а вовсе даже на Ленивке. Есть в Москве такая крохотная, чуть больше сотни метров в длину, скромная улочка по соседству с Кремлем и названной в его честь набережной. В девяносто восьмом, сразу после дефолта, когда цены на недвижимость в столице опустились ниже плинтуса, за смешные три с половиной миллиона, не рублей, расселил жильцов особнячка постройки второй половины девятнадцатого века. Перестроил дом и зажил в свое полное удовольствие.

Перешел через дорогу, распахнул дверь и вошел в чистенькую, достаточно скромную пельменную. В далекие семидесятые, в веселые и нищие годы студенчества, он мог позволить себе поесть отварного мясного фарша с тестом раз в месяц, после стипендии, теперь же – когда душа пожелает. Так и шлялся туда чуть ли не через день, приводя в полное, граничащее с истерикой изумление собственного повара, бывшего когда-то шефом в «Славянском базаре». Приземлился за любимый столик у окна и радостно улыбнулся спешащему к нему официанту, а заодно и наступающему дню.

Илья Константинович вообще был человеком улыбчивым и донельзя (куда там Карнеги с его советами для лохов) приятным в общении. Кое-кто из не близко знакомых считал его излишне мягким, к слову сказать, совершенно напрасно. Тот же Чирков в свое время отработал пару лет в его команде и на всю оставшуюся жизнь сохранил к бывшему шефу глубокое уважение. И страх. Потому что имел возможность убедиться, каким жестким и жестоким может быть этот рубаха-парень, душа нараспашку. Просто… просто, еще раз повторяю: Илья Константинович всегда отличался от многих прочих незаурядным умом. А толковый человек, имеющий гранату в кармане, никогда об этом не кричит и попусту ею, как поп кадилом, не размахивает. При необходимости, когда другого выхода нет, извлекает ее оттуда и… кто не спрятался – ничего личного. Благодаря этому не только выжил в России в лихие девяностые, но и продолжил как ни в чем не бывало вести свои скромные дела (отнимать бизнес у одних и продавать его другим). А еще он всегда правильно оценивал собственные и чужие возможности и старался даже в этом специфическом бизнесе избегать беспредела. За редким исключением. Так, в начале нынешнего века лихо отжал немалый кусок «нефтянки» у одного заигравшегося в политику пройдохи, отца-учредителя нынешней правящей партии. Несмотря на то что сам потерпевший еще не находился в бегах и даже изредка заходил в Кремль, Илья Константинович понял, что грабить его можно и обратки не будет. Несколькими годами позже он же активно поучаствовал в растаскивании закромов другого олигарха, вдруг решившего приватизировать Россию и не нашедшего ничего более умного, как начать орать об этом на всех углах. В итоге неудавшийся президент всея Руси отправился в солнечное Забайкалье на отсидку, а его империю разорвали на части и проглотили более осторожные и менее наглые в общении с властями друзья по жизни и собратья по бизнесу.

А вот когда три года назад крупный французский фармакологический концерн затеял блицкриг по завоеванию российского рынка, все пошло совсем иначе. Шибко умные галлы решили сыграть по правилам, то есть осуществить так называемое дружеское или почти дружеское поглощение. Это когда в успешно работающую на рынке компанию, так или иначе, внедряются чужаки, слегка (на глубину блокирующего пакета акций) отжимают прежних учредителей, а потом и вовсе поступают с ними как кукушонок с соседями по гнезду. Объектом будущей операции был избран некий «Росмед». Илье Константиновичу предложили поучаствовать в работе и обозначили ее стоимость, цифру с неприлично большим количеством нулей.