Дуэль на брачном ложе

Маша огляделась. Она уже давно слышала легкое журчание, а теперь увидела, что из стены, вернее, из пасти каменного льва, чья голова украшала стену, сочится тоненький ручеек. Маша бросилась туда и с наслаждением напилась.

Итак, смерть от жажды ей, по крайней мере, не грозила. Она принялась быстро ходить вдоль стен, чтобы согреться, а главное – чтобы получше оглядеть место своего заточения, но, сколько ни металась туда-сюда, не нашла даже признаков окон, дверей или хоть каких-то отверстий, сквозь которые можно было сюда попасть.

В этот миг издалека донеслось металлическое лязганье и грохот – похоже было, словно снимали тяжелые засовы и с трудом отворяли отсыревшую дверь.

Первым побуждением Маши было кинуться туда, к выходу, но она окоротила себя и только перебежала поближе к тесному коридорчику. Слышались медленные шаги… глухое ворчание: пришедший, верно, не обнаружил узницы там, где бросил ее бесчувственное тело, и злобно недоумевал.

– Эй! Ты где?! – послышался вопль, более похожий на звериный рев.

Маша невольно задрожала, но ненависть к этому рыкающему чудовищу, которое так люто покусилось на ее свободу, взяла верх над страхом и вернула ей отвагу.

На черных каменных стенах замелькали слабые отсветы – тюремщик, верно, шел с факелом, и Маша торопливо заслонила лицо рукавом, опасаясь, чтобы яркий свет не ослепил ее и не лишил чудесного «ночного зрения».

Было очень трудно сдержать нетерпение, но все-таки Маша, замерев в углу, выждала миг, когда тюремщик выбрался из склепа в зал, с трудом распрямился и сделал несколько шагов, освещая факелом углы и пытаясь отыскать затаившуюся пленницу. Он тяжело, запаленно дышал, а потому не расслышал, как за его спиной легкая тень метнулась в коридорчик и беззвучно, чуть касаясь ногами пола, понеслась по нему. Приходилось все время помнить об угрожающе низком своде, а потому Маша бежала, пригнувшись, не столь быстро, как хотелось, однако скоро коридорчик кончился, и она очутилась в зале, всем похожем на первый – даже скамья стояла в углу, точь-в-точь как там! – однако вместо львиной морды в стене зияло отверстие.

Дверь! Открытая дверь!

Маша устремилась туда, как стрела, пущенная в мишень. И сердце ее едва не разорвалось от неожиданности и горя, когда чьи-то руки вдруг схватили ее так крепко, что шевельнуться было невозможно, и звонкий молодой голос насмешливо произнес:

– Не так быстро, сударыня! Вы отдавили мне ногу!

Итак, тюремщик пришел не один.

А надо, надо было это предвидеть! Следовало быть осторожнее, но что уж теперь… Она рвалась, кусалась и царапалась, но схвативший ее человек не церемонился: болезненным ударом под ребро заставил согнуться вдвое и закашляться, а когда она наконец смогла разогнуться и перевести дух, уже набежал тюремщик и разразился бранью.

Другой разбойник покатывался со смеху, глядя на ее перекошенное от отвращения лицо. Маша метнула на него возмущенный взор и неожиданно – факел в руке тюремщика светил достаточно ярко – узнала его. Это был тот самый парень, который в корчме молча слушал рассказ о прусских разбойниках, а потом помогал освободить от вещей застрявшую карету! И спутника его Маша теперь узнала – это угрюмое, полудикое существо, исполненное животной тупости и звериной злобы.

– Вы следили за мной? Стерегли меня? – выкрикнула она возмущенно.

– Разумеется, – кивнул молодой. – Я узнал бы вашу колымагу среди сотен карет по водруженному на ней множеству всякой поклажи!

Вот как? Узнал бы? Стало быть, эти двое ждали в лесу именно Машину карету? Ну, понятно: когда перегружали вещи в том городишке, нацелились на чужое добро и напали.

Нет. Зачем им тогда хозяйка всех этих сундуков?..

Самой додуматься до ответа Маше не дали. Ответ ей буквально бросили в лицо: черный ткнул в какую-то бумагу и прорычал:

– Пиши!

– Погоди, Жако, – успокоил его напарник. – Надобно быть обходительней с дамой.

Маша взглянула на него повнимательнее. Он был недурен собою, боек, развязен; речь и манеры выдавали человека более или менее воспитанного и образованного в отличие от ужасного Жако – когда тот произносил хоть слово, первым чувством Маши было изумление, что это дикое вообще животное обладает даром речи. Конечно, ведет в сем дуэте молодой… ну что ж, надобно послушать, что он скажет.

– Сударыня, я весьма сожалею, что приходится беседовать с вами в столь неподходящем для этого месте, но, к несчастью, обстоятельства диктуют нам свою волю, – начал разбойник как по писаному, и Маша подумала, что перед ней, наверное, какой-то недоучившийся студент или неудачливый стряпчий.

Однако ее весьма заинтересовало словечко «обстоятельства». Интересно, что же это за обстоятельства такие, которые «диктуют свою волю»?.. И она вновь со вниманием принялась слушать.

– Жизнь и свобода ваши всецело в руках ваших, – продолжал разбойник. – Мы подадим вам бумагу и перо, а вы напишете на сей бумаге несколько слов, после чего сделаетесь полностью свободны от всех забот.

Маша поглядела на него задумчиво. Весьма любопытно, какой смысл вкладывает он в свои слова?..