Дуэль на троих

– Минутку, – я поднялся с места, заговорщицки подмигнув своим новым собутыльникам, – говорить с этим народом надо на его языке. Мадемуазель, – двинулся следом за девицей. – Сударыня…

Приобняв ее за приятной округлости плечики, я начал нежно ей шептать в самое ушко. Девчонка хотела сперва вырваться, но все же задержалась. И я дошептал ей все, что надо.

Она только пару раз хлопнула изумленно ресницами, глянув на меня, и помчалась за занавеску, на крохотную запечную «кухню», там нагнулась, ухватила за кольцо ворот и открыла подполье.

– Это называется «погреб»! – растолковал я Пикару. – В России там есть все!

– Что же ты ей нашептал? – захихикал полковник. – Какое заветное русское слово? Я тоже хочу его знать!

– Я открыл курсы обучения французским поцелуям. На это падки девицы всего мира!

Тут из погреба донесся звук падения и девичий вскрик.

– О! Кажется, мадемуазель нужно помочь.

Я снова встал и тут же повалился – как бы под грузом выпитого.

– О, эта молодежь! – фыркнул отец. – Где уж ей тягаться со старой гвардией!

Он сам поднялся и двинулся к погребу.

– Идем, идем, сразу все принесем…

Но Пикар его ловко опередил.

– Заодно глянем, что это за баснословные русские погреба, – оглянулся он на меня, осторожно пробуя ногой ступеньку лестницы.

– Отец, – попросил я совсем по-детски (хотя, сколько помню, в детстве его никогда ни о чем не просил). – Пожалуйста, не дай этому подлецу девочку в обиду.

Отец козырнул, мол, понял, будет сделано, сынок. И стал спускаться в погреб следом за Пикаром.

Когда из тьмы полетели взволнованные возгласы – «мадемуазель, где же вы?..», «ваши верные рыцари уже здесь!..», «ой, мля, я ногу подвернул!..», «Жано, давай нам свечи!..», – я еще медлил. Но как только услыхал, как с другой стороны – из-под сеней – скрипнул и захлопнулся второй ворот погреба, кинулся на кухню и обрушил первый ворот вниз. Чуть живот не надорвав, надвинул комод и два тяжеленных ларя сверху.

Изнутри раздались раздраженные, но весьма глухие выкрики.

Тут же в комнату с улицы влетела возбужденная девчонка.

– Заперла?

– Ага. Два засова накинула. И замочек еще!..

– Молодец!

– Жано, что за шутки?!.. Кто там?.. Почему так темно?.. – едва доносилось снизу.

Я быстро прилег на пол, приник к створке ворота губами:

– Папа, еще в Париже я устал тебя вытаскивать из дурных компаний в кабаках! Теперь ты там надолго!

– Если ты не выпустишь нас, – зарычал в ответ отец, – мы найдем здесь эту дурочку и изнасилуем!

Все же папочка умел, когда хотел, прикинуться редкой свиньей. Этаким холодным и безжалостным пиратом. Но не перед сыном же, который его знает как облупленного!..

– Если бы ты хоть чуть-чуть интересовался хозяйством своей бывшей усадьбы, – сказал я ему напоследок, – то знал бы, что у местных погребов бывает по два выхода.

Ответом мне был взрыв негодования. Но времени терять не следовало, и я вскочил на ноги.

Дочка лесника улыбалась мне задорно и почти влюбленно.

– Ой, барин, а я ведь думала – и вы пьяный!

– А кто сказал, что нет? – Я сгреб ее в охапку и расцеловал. Она и не пикнула. (Потом надо будет вымарать эту страницу, чтоб не прочитала Анюта!)

Я двинулся к выходу, а девчонка все еще стояла, прибалдевшая.

– Чего застыла, в лес беги! Тебя за такое партизанство не похвалят.

Она послушно кивала, а сама – ну, дура дурой! Да и говорит мне:

– Это и есть французский поцелуй?..

До амбара я дошел без приключений, если не считать, что сразу на углу палисадника и длинной поленницы нос к носу столкнулся с Басьеном, вернейшим оруженосцем Пикара с трепыхающейся курицей в руке.

– А! Это вы… Ой, – прислушался он вдруг. – А кто это там колотится?… Чьи голоса?

– Это пленные беснуются.

– А-а… Так ведь они же с другой стороны – вон в том сарайчике, – он указал мне направление к амбару, за что я был ему глубоко признателен.

– Там тоже. Они теперь всюду. – Я похлопал бестолкового Басьена по плечу и отобрал курицу. – А этих твой хозяин и мой отец допрашивают сами, как они любят, с пристрастием. Так что просили пока не мешать.

Басьен многозначительно кивнул и ретировался обратно за угол поленницы.

* * *

Сидя на колоде у дверей амбара, часовой точил от скуки штык и насвистывал какой-то немецкий мотивчик. С двух сторон амбара стенами светло-зеленого пламени стояли заросли чертополоха и крапивы.

Я с размаху запустил вперед курицу, и сам тут же побежал за ней. И так совершенно естественным порядком очутился у самых дверей амбара.

– Ах, чертовка! – я расстегнул мундир и опустился на бревно рядом с часовым. – Бегает не хуже партизан, никак не ухватишь.

– Да брось ты ее, – охотно поддержал разговор часовой. – Ребята кабанчика тут закололи. Скоро всем будет вкуснятины вдоволь.

– А, ну тогда ладно… – Я поднялся и похлопал по бревенчатой серой стене. – И сколько их там у тебя?

– Вместе с девкой, стариком и бабкой – семеро.

– А эти-то зачем с партизанами?

Часовой пожал плечами:

– Ну, девка понятно зачем. При любом подразделении не будет лишняя. А старик, наверное, ее папаша – для порядка: чтоб не сильно безобразничали…