Дуэль нейрохирургов. Как открывали тайны мозга и почему смерть одного короля смогла перевернуть науку

Его теория о том, что мозг состоит из миллионов крошечных независимых частиц, соединенных волокнами, предвосхитила нейронную доктрину; он правильно рассудил, что мозолистое тело обеспечивает коммуникацию между правым и левым полушарием, и определил, что шишковидная железа служит «химической лабораторией». В каждом случае Сведенборг утверждал, что он лишь почерпнул некоторые очевидные выводы из исследований других людей. На самом деле он радикально преобразовал неврологию того времени, и большинство тех, на кого он ссылался, осудили бы его как безумца и/или еретика.

История неврологии могла бы сильно измениться, если бы Сведенборг продолжил эти исследования. Но в 1743 году он начал впадать в мистический транс. Лица и ангелы парили перед ним в видениях, а в ушах гремели раскаты грома; он даже чувствовал галлюцинаторные запахи и испытывал странные осязательные ощущения.

Во время таких трансов он часто падал на пол, содрогаясь всем телом, и владелец лондонской гостиницы однажды обнаружил его в шелковом ночном халате, с пеной у рта, бормочущим по-латыни о необходимости распятия для спасения евреев. Когда Сведенборг приходил в себя, то настаивал, что прикасался к Богу, и в разное время сообщал о своих разговорах с Иисусом, Аристотелем, Авраамом и обитателями пяти других планет (Уран и Нептун тогда были еще не открыты, иначе он, несомненно, повстречался бы с уранитами и нептунианцами).

Иногда его видения раскрывали ответы на научные загадки, например о том, как тела, пожираемые червями, тем не менее будут воскрешены в Судный день. Другие трансы были более обыденными, например тот раз, когда он завтракал с ангелами и обнаружил, что они ненавидят сливочное масло. В другой раз Бог отпустил дурную шутку и превратил волосы Сведенборга в змеиное гнездо, как у горгоны Медузы. По сравнению с фантасмагорическими видениями скромные научные радости не имели никаких шансов, и с 1744 года он посвятил свою жизнь летописи этих откровений.

Сведенборг умер в 1772 году, и история вынесла двоякий вердикт о его наследии. Дневники его эклектичных видений зачаровывали таких людей, как Кольридж, Блейк, Гёте и Йейтс. С другой стороны, Кант называл Сведенборга «верховным вождем всех фанатиков». Многие другие наблюдатели тоже пребывали в замешательстве. Что могло превратить одаренного и сдержанного джентльмена в человека, которого Джон Уэсли назвал «одним из самых оригинальных, ярких и эксцентричных безумцев, когда-либо бравшихся за перо»? Ответом может быть эпилепсия.

На базовом уровне эпилепсия подразумевает срабатывание нейронов, когда они не должны этого делать, и провоцирование бури электрической активности внутри мозга.

Нейроны могут срабатывать неправильным образом по многим причинам. Некоторые нейроны образуются с деформированными мембранными каналами и не могут регулировать входящий и выходящий поток ионов. В других случаях, когда поврежденными оказываются аксоны, нейроны начинают спонтанно разряжаться, как изношенные электрические провода.

Иногда эти нарушения ограничиваются на местном уровне, и только одна зона мозга испытывает так называемый частичный припадок. Но иногда припадок устраивает короткое замыкание во всем мозге и приводит к обширной или временной эпилепсии. Обширные эпилептические припадки (сейчас их называют тонико-клоническими судорогами) начинаются с одеревенения мышц и заканчиваются типичными корчами с пеной у рта; именно это мы представляем, когда думаем об эпилепсии. Временные припадки обходятся без судорог, но обычно вызывают «абсанс» – кратковременную остановку сознания, когда жертва застывает с отсутствующим видом. (Ида, жена Уильяма Маккинли, страдала от временных припадков. Во время званых обедов Маккинли иногда просто накрывал ее лицо салфеткой и поднимал шум в течение нескольких минут, чтобы отвлечь внимание на себя.)

Триггеры эпилептических припадков бывают сугубо специфическими: неприятный запах, мигающие огни, кости для игры в маджонг, кубик Рубика, духовые инструменты, паразитические черви. Хотя припадки могут поставить в неловкое положение, но не всегда ухудшают качество жизни человека, а в редких случаях люди даже получают пользу от этого. Некоторые жертвы, впервые испытавшие припадок, могут внезапно обнаружить, что они стали гораздо лучше рисовать или ценить стихи. Другие (но пока что только женщины – извините, ребята) испытывают оргазм во время припадков. Помимо специфических триггеров, припадки чаще всего происходят во время стресса или психологического смятения. Вероятно, лучшим примером в этом отношении является Федор Достоевский.

Биографы расходятся во мнениях относительно того, испытывал ли Достоевский припадки в молодости, но сам он говорил, что эпилепсия проявилась только после того, как его едва не казнили в Сибири.