Дуэль Пушкина. Реконструкция трагедии

Мнимое сватовство к Софи Пушкиной ничем не кончилось. В начале 1827 г. Софи вышла замуж за своего жениха – «скверного» В.А. Панина²³⁴. Любовь Пушкина к Софи не получила отражения в его стихах, а это значит, что увлекался он не ею. Однако история первого сватовства поэта была широко известна в Москве, и потому он должен был включить имя Софья во второй «Дон-Жуанский список» Альбома девиц Ушаковых.

Анна Алексеевна Андро, урождённая Оленина (1807–1888) – дочь президента Петербургской Академии художеств А. Н. Оленина. Возлюбленная Пушкина в 1828–1829 годах

В конце 1826 г. Пушкин увидел на балу девицу Екатерину Ушакову, влюбился в неё и стал неотступно ухаживать. Е.С. Телепнева, встречавшая Пушкина в доме Ушаковых и наблюдавшая за ним и Екатериной на светских приёмах, летом 1827 г. пометила в дневнике: «…на балах, на гуляньях он говорил только с нею», а когда её не было, то «сидит целый вечер в углу задумавшись, и ничто уже не в силах развлечь его»²³⁵.

В апреле-мае 1827 г. поэт написал в Альбом Ушаковой два стихотворения. Одно заканчивалось словами:

Но ты, мой злой иль добрый гений,
Когда я вижу пред собой
Твой профиль, и глаза, и кудри золотые,
Когда я слышу голос твой
И речи резвые, живые, —
Я очарован, я горю
И содрогаюсь пред тобою,
И сердцу, полному мечтою,
«Аминь, аминь, рассыпься!» говорю.

В 1827 г. в Москве толковали о близкой свадьбе Пушкина. Но жених уехал в Петербург, не сделав предложения. Такой финал не был неожиданностью для Катерины. Ещё в мае 1827 г. она писала брату: «Он уехал в Петербург, может быть он забудет меня… город опустел…»²³⁶

После неудачного сватовства к Олениной Пушкин возобновил визиты в дом Ушаковых. 1 апреля 1829 г. он подарил Екатерине поэму «Полтава» с дарственной надписью и в тот же день нарисовал в Альбоме Елизаветы Ушаковой портрет Екатерины с надписью:

«Трудясь над образом прелестной У.[Ушаковой]
И проч и проч и проч. 1 d’avril 1829»

На портрете Катерина изображена в рост, с безукоризненным профилем и модной причёской. Надпись была выдержана в дружеском и шутливом тоне, доказательством чему служили «И проч и проч и проч.». По некоторым предположениям, первая строка была началом несохранившегося стихотворения, посвящённого Ушаковой²³⁷.

Не прошло и месяца со времени возвращения в дом Ушаковых, как поэт сделал предложение Наталье Гончаровой.

После поездки на Кавказ Пушкин осенью 1829 г. вновь появился у Ушаковых, но, по-видимому, встретил в их доме холодный приём. Об этом свидетельствовала вежливо-формальная дарственная надпись на книге стихов, подаренной Пушкиным Катерине 21 сентября 1829 г.: «Всякое даяние благо – всякий дар совершён свыше есть. Катерине Николаевне Ушаковой от А.П. 21 сентября 1829 г. Nec femina, nec puer» («ни женщина, ни мальчик»). Латинские слова были цитатой из оды Горация. Воспринимать их как комплимент никому не пришло бы в голову.

Наталья Николаевна Гончарова (1812–1863) – будущая супруга Александра Сергеевича Пушкина. Художник А. П. Брюллов (1831–1832 г.)

Последующая весёлая игра – шутливое покаяние мнимого Дон-Жуана – несколько исправила положение. Между 20 сентября и 12 октября поэт набросал в Альбоме Ушаковых изображение горящего Арзрума и снабдил рисунок подписью: «Арзрум, взятый помощью божией и молитвами Катерины Николаевны…» К этой надписи Пушкин сделал затем приписку: «взятый мною А.П.»²³⁸ Судя по приведённым словам, между поэтом и его бывшей невестой возобновились непринуждённые отношения.

Уехав из Москвы в столицу, Пушкин 15 ноября 1829 г. писал С.Д. Киселёву, жениху Елизаветы Ушаковой: «Кланяйся неотъемлимым нашим Ушаковым. Скоро ли, Боже мой, приеду из Петербурга в d’Angliter мимо Карса! (т. е. мимо Наталии Гончаровой. – Р.С.) по крайней мере мочи нет хочется»²³⁹. Киселёв должен был передать слова Пушкина Ушаковым. Слова «мимо Карса» неизбежно должны были озадачить сестёр. Вскоре Екатерина Ушакова написала поэту письмо без подписи. О содержании его можно судить на основании стихотворного ответа Пушкина, опубликованного в «Литературной газете» уже 11 января 1830 г. Игра продолжалась, и поэт подписал стихи «Крс» (Карс?).

Я вас узнал, о мой оракул!
Не по узорной пестроте
Сих не подписанных каракул,
Но по весёлой остроте,
Но по приветствиям лукавым,
Но по насмешливости злой
И по упрёкам… столь неправым,
И этой прелести живой.
С тоской невольной, с восхищеньем
Я перечитываю вас
И восклицаю с нетерпеньем:
Пора! в Москву! в Москву сейчас!