Дуэль с Оракулом

— Я не для того вызывала вас, чтобы просить о помощи…

— Считаете меня виновным в смерти Евгении Павловны?

— Вы ускорили ее кончину. Но речь не об этом. Тогда на лестнице… меня позвал доктор, и я не успела рассказать вам про ящичек. Он все еще хранится в нашей кладовой. Пустой, но наводящий ужас. Как будто то, что было внутри, продолжает влиять на нас… Вы понимаете? Это психоз какой-то!

— Почему вы его не выбросили?

— Мама запретила даже прикасаться к нему. Но в любом случае… у меня бы рука не поднялась.

— Вам так дорог этот ящичек?

— Дорог?.. Нет! Я бы сказала… он важен. Я чувствую!.. После смерти папы мы будто забыли о ящичке. Потом… один за другим ушли в мир иной мои мужья. Я воспитывала дочь, работала на двух работах, крутилась как белка в колесе. Но мысль о ящичке время от времени тревожила меня. Послушайте, неужели ящичек без содержимого так же опасен?

— Вряд ли, — покачал головой Ренат.

По щекам Софьи катились слезы, она вытирала их платком, который промок насквозь. На столе рядом со свечой лежали салфетки, но женщина не замечала их.

— Вы ведь не покупатель? И никогда им не были? Вы… пришли за ящичком. Правда?.. Вы что-то знаете! Откуда вы узнали?

— Это не имеет значения.

Софья не возражала, у нее не осталось сил к сопротивлению. Все, чего ей хотелось — избавиться от вечного страха, обрести наконец покой.

— Моя дочь… сбежала из дома. У нее появился молодой человек, и она… испугалась за его жизнь.

— У нее есть на то основания.

— Разумеется! Но в чем спасение?.. Скажите! Вам известно, что нужно сделать, чтобы…

У Софьи перехватило дыхание, и она замолчала, ловя ртом воздух. Ренат вскочил и подал ей воды. Благо, на столике стояла минералка и два стакана.

Она с трудом сделала глоток, отдышалась и заговорила вновь:

— Что вам известно? — дрожащим голосом повторила она. — Судьба моей дочери в моих руках… а я понятия не имею, как быть. Мамы больше нет, я осталась наедине с этим… кошмаром.

— Куда подевалось содержимое ящичка?

— Не знаю. Клянусь вам!.. После смерти папы мы обыскали всю дачу, сарай, участок…

— Что же вы искали?

— Мама просто велела мне заглядывать везде, куда можно спрятать предмет размером с ящичек. Она ни словом не обмолвилась, что это за предмет. Я должна была позвать ее, если наткнусь на что-нибудь необычное. Но этого не произошло… Предмет испарился!

— Вы видели знаки на стене до того, как их замазали краской?

— Да. Это были черные закорючки, похожие на иероглифы…

— Неужели, все эти годы вас не мучило любопытство? — поразился Ренат. — Вы не приставали к матери с вопросами? Не требовали ответа? Ведь от этого зависит ваше благополучие!

— Вам не понять… Мама сумела внушить мне страх, который испытывала сама. Она считала, что чем меньше я знаю, тем лучше.

— Покажите мне ящичек, Софья…

Глава 39

Уссурийск

Остаток ночи Лариса прометалась в бреду. Ей снился Илья с ножом в груди, психомантеум и девушка в длинных одеждах. Она что-то держала в руках… Лариса так и не разглядела, что…

Барон Угнерн, похожий на азиата, о чем-то шептался с охотником.

— Доставь мне эту штуковину любой ценой… Даже если придется убить всех, кто встанет на твоем пути!

— И хозяина?

— Действуй по обстоятельствам, — нахмурился барон. — Шувалов ждет тебя. Он все подготовил. Нельзя терять ни минуты. Кто знает, что будет завтра?

— Трактом пользоваться опасно. Там бандиты шалят. Атаман Семенов, япошки, китаезы. Смутные времена настали.

— Иди тайгой, тайными тропами. Не мне тебя учить.

Охотник кивнул и вышел из шатра. Унгерн довольно потирал руки. Совсем скоро он получит то, о чем говорил монгольский лама. И тогда…

Лариса открыла глаза и привстала. В комнате было темно, душно.

Сквозь жалюзи пробивались синие лунные полосы. Подушка сбилась, одеяло сползло на пол.

— Это же гостиничный номер! — осенило ее. — Я в Уссурийске, в отеле. Меня привез сюда Мушкетер на своем «опеле». А перед этим… Где я была?

Лариса с ужасом вспомнила дом Шувалова, бегство от убийцы и падение. Она катилась по склону, ударилась головой и… потеряла сознание. Убийца мог догнать ее и прикончить. Почему он не сделал этого? Может, ей все померещилось?..

— Как это нелепо…